Применение атомной энергии для гражданских нужд – это еще одна область, где США и Россия обсуждают сотрудничество и где у России имеется сравнительное преимущество. В этой отрасли у России есть солидный опыт, а США свой опыт постепенно утрачивают: старое поколение инженеров и конструкторов, создававших американскую атомную энергетику, постепенно уходит на покой, а смены у них нет. Переговоры о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии Вашингтон и Москва начали еще до распада СССР в 1991 году. Тогда стороны впервые обсудили возможность заключения так называемого «соглашения 123». (В Законе США об атомной энергетике статья о международном сотрудничестве имеет номер 123, и у США заключены «соглашения 123» с рядом стран.) Переговоры, проходившие в начале 1990-х годов, споткнулись на проблеме Ирана. Вашингтон был готов допустить коммерческое сотрудничество в атомной энергетике с Россией только при условии, что последняя прекратит ядерное сотрудничество с Ираном. После того как Россия в 1995 году заключила с Ираном соглашение о завершении строительства реактора для Бушерской АЭС, американо-российские переговоры по вопросам атомной энергетики были временно свернуты. В 2005 году, когда администрация Буша признала, что реактор АЭС в Бушере не представляет угрозы для режима нераспространения ядерного оружия, переговоры по гражданскому использованию атомной энергии возобновились. В мае 2008 года было подписано американо-российское соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии. Однако тогда оно не вступило в силу: его должен был ратифицировать Конгресс США, но в августе 2008 года вспыхнула российско-грузинская война, и администрация Буша отозвала соглашение из Конгресса.

Администрация Обамы повторно внесла соглашение на рассмотрение в Конгресс, и в конечном счете оно вступило в силу в январе 2011 года{562}. Еще рано судить о возможностях, которые открывает «соглашение 123», но на сегодня самыми перспективными направлениями представляются научно-техническое сотрудничество по усовершенствованному ядерному топливному циклу и по разработке инновационных энергетических ядерных реакторов{563}. Заместитель министра торговли США Дэниел Понеман объясняет, что «соглашение 123 не есть подарок. Оно служит интересам безопасности обеих стран. Обе стороны намерены добиваться, чтобы оно работало. Мы убедились, что сотрудничество в области мирной атомной энергии не должно зависеть от взлетов и падений в двусторонних политических отношениях»{564}.

Хотя в России возникла рыночная экономика и страна интегрировалась в мировые рынки, до августа 2012 года она все еще оставалась за порогом ведущей торговой организации мира – ВТО. Вступление в эту организацию стоило России 18-летних утомительных и напряженных переговоров – рекорд в истории ВТО. Переговоры затянулись в том числе из-за наличия внутрироссийской оппозиции – бизнесов и министерств, не заинтересованных в выходе на рынки с более высокой конкуренцией, на что обрекло бы их членство в ВТО{565}. До самого момента ратификации Государственной думой протокола о присоединении в России кипели жесточайшие споры о том, разумно ли вступать в ВТО. 31 мая 2012 года в адрес Медведева и Путина поступило прошение руководителей 81 российской компании отсрочить вступление России в ВТО – это, мол, больно ударит по российским производителям и приведет к «массовой» безработице в обрабатывающей промышленности и сельском хозяйстве{566}. Путин признал, что вступление в ВТО – «очень острый вопрос», и заметил: «Он и меня очень волнует, не скрою»{567}.

Другим препятствием для вступления России с ВТО были возражения Грузии, которая уже состояла в этой организации и хотела исключить возможность поставок Россией оружия в Южную Осетию и Абхазию. Россия настаивала, что США должны оказать давление на своего партнера Грузию, чтобы она сняла возражения против членства России в ВТО. Добиться компромисса стоило огромных трудов, после чего частная швейцарская фирма взялась наблюдать за пограничными пунктами пропуска, ставшими предметом споров{568}.

И республиканские, и демократические администрации США всегда были едины во мнении, что, несмотря на недостаток прозрачности в ведущих секторах российской экономики, все же лучше, чтобы Россия состояла в организации, где работают внятные правила, чем оставалась бы за пределами этой структуры. Со вступлением России в ВТО американо-российская торговля могла бы удвоиться – хотя и в этом случае на нее все равно приходилось бы всего 2 % от внешнеторгового оборота США.

Однако главное препятствие все еще не было устранено. Соединенные Штаты Америки остались единственным членом ВТО, так и не установившим для России статус постоянных нормальных торговых отношений. Поправка Джексона – Вэника, которая увязывала статус постоянного торгового партнера с проблемой эмиграции из СССР (и России), формально еще действовала. Это было ненормальное положение дел. Поправка Джексона – Вэника, принятая еще в 1974 году, разрешала американо-российскую торговлю при условии, что советским гражданам еврейской национальности будет предоставлено право эмигрировать из СССР. В 2012 году поправка явно была лишена уже всякого смысла: выезд из России больше никак не ограничивался, Путин несколько раз побывал с официальными визитами в Израиле, между Москвой и Тель-Авивом действовало ежедневное авиасообщение, а россияне и израильтяне вовсю пользовались благами безвизового въезда-выезда в обе страны (между США и Россией такого режима нет). Но при всем этом Конгресс с завидным упорством отказывался отменить ограничение, поскольку оно, как считали американские конгрессмены, дает рычаг воздействия на Россию. В период первой администрации Буша Конгресс США был весьма близок к тому, чтобы отменить злосчастную поправку, но тут началось дело ЮКОСа и российская сторона наложила ограничения на импорт из США свинины и курятины, что погубило переговоры о снятии поправки. Белый дом все же не готов был растрачивать весь свой политический капитал ради отмены поправки.