Но разве этого я желал матери моих детей? Разве хотел навсегда заточить ее в бесчеловечную клетку, чтобы Сэм с Эммой пережили все важные события в своей жизни – от выпадения первого зуба до рождения собственных детей – без женщины, произведшей их на свет?

В голове всплыло непрошеное воспоминание. Тогда мне было лет тридцать. Я подхватил особенно заразный вирус гриппа, который тогда ходил по всему Вашингтону.

Но, несмотря на это, продолжал работать из дома. Готовил для Блейка законопроект, по моему убеждению призванный решить ряд жизненно важных задач. И в таком виде – накачанный под завязку «Ацетаминофеном», «Ибупрофеном» и ощущением собственной значимости – без конца отвечал на телефонные звонки, строчил электронные письма и все время бегал в туалет.

Вернувшись домой, Элисон застала меня именно в таком пикантном положении. Не говоря ни слова, она взяла у меня из рук телефон и забрала ноутбук, который я примостил на коленях. А потом сказала:

– Скотт, ты имеешь полное право немного поболеть. За стопроцентную посещаемость американский сенат наград не дает.

С тех пор эта награда стала для нас чем-то вроде дежурной шутки. Когда Элисон забеременела, я повторял ее каждый раз, когда мы шли на прием к гинекологу или делали УЗИ. Сходив к врачу в последний раз, жена преподнесла мне заключенный в рамку сертификат за регулярные походы с ней к врачу.

– Единственный случай, когда это действительно имеет значение, – сказала она.

Это была та Элисон. Она всегда держала ситуацию под контролем, знала, что фундаментом всего является семья, и не строила планы побега с бывшим бойфрендом.

И куда та Элисон подевалась теперь? Что навело ее на мысль, что после таких дел ей удастся выйти сухой из воды?

Картина казалась столь нереальной, я так усиленно пытался вложить в нее хоть какой-то смысл, что чуть было не пропустил момент, когда машина Элисон сбавила ход. Мы вновь ехали по самой развитой части округа Глостер.

Жена встала в крайний левый ряд, чтобы свернуть к комплексу белых, приземистых зданий больницы Уолтера Рида. Сзади него тоже виднелось несколько строений, в которых разместились административные и вспомогательные службы.

Вместо того чтобы сразу въехать в ворота больницы, жена свернула направо. Судя по указателям, в той стороне располагались парковка для сотрудников, приемный покой и еще какие-то отделения, названия которых мелькали настолько быстро, что я даже не успевал их прочесть.

Проехав несколько сот футов, Элисон свернула налево. Дорога спускалась вниз, но потом, миновав небольшой пруд, вновь поднималась вверх. Слева высилось здание с вывеской «Амбулаторное отделение».

Может, они прячут здесь Эмму под видом пациентки? Уму непостижимо! Я так решительно настроился поймать жену с поличным, так плотно сосредоточился на альтернативной реальности, которую сам же и придумал, и проявил такую близорукость, что просто отказывался допускать иную возможность.

Но все резко изменилось, когда Элисон объехала «Амбулаторное отделение» и свернула направо к следующему зданию.

Вывеска на нем гласила: «Онкологический центр».

Младший брат так и не пошел за своим айпадом. Каким бы соблазнительным это ни казалось, в случае успешного завершения дела им была обещана награда в сто тысяч долларов. Владычество над миром могло и подождать.

Он стоял внутри квадрата поисков, то делая несколько шагов в ту или иную сторону, на тот случай, если они что-нибудь пропустили, то замирая на месте в надежде на то, что это выманит девочку из норы.

Через два часа он услышал, что по подъездной дорожке едет минивэн. Из него вышел старший брат и вопросительно посмотрел на младшего, но тот только покачал головой.

– Стой здесь, – приказал старший.

В ответ на это младший изобразил непристойный жест.

Старший на мгновение исчез в доме и тут же вышел с ноутбуком и каким-то футляром. Потом вытащил из машины большую коробку и принялся собирать аппарат, то и дело сверяясь с инструкцией. Это было что-то вроде маленького вертолета.

Дрон. Младший улыбнулся. Здорово придумано.

Старший взялся за другую коробку, поменьше. Из множества слов на ней выделялось крупным шрифтом одно: ТЕПЛОВИЗОР.

Вскоре вся эта техника уже парила в нескольких сотнях футов у них над головой. Старший брат некоторое время всматривался в экран ноутбука, затем поставил его на землю и направился в сторону младшего. Пройдя футов двадцать, он остановился у дерева, вырванного из земли и привалившегося к другому под углом примерно в двадцать градусов, внимательно присмотрелся к корню и перевел взгляд на оставшееся после него в земле небольшое углубление. Младший брат проходил мимо него самое меньшее раз тридцать, но ему и в голову не приходило, что туда может пролезть человек.

Старший брат занес ногу, с силой пнул ком земли, нагнулся и пошарил рукой под деревом.

– Есть! – победоносно завопил он.

В награду за его усилия раздался пронзительный крик объятого ужасом существа.

Элисон поставила машину на стоянке во втором от входа ряду. Вышла из машины, не обратив внимания на прокатный «Шевроле», который въехал на стоянку следом за ней, и направилась прямо к зданию.

Припарковавшись через ряд от нее, я увидел, что она исчезла за дверью главного входа, и, мгновение поколебавшись, двинулся за ней. Если некоторое время назад я еще смог бы откинуться на спинку кресла и смотреть, как будут развиваться события, то теперь я был уверен: в нашей семье больше не должно быть никаких секретов.

Войдя в здание, я увидел, что Элисон стоит у стойки регистратуры, повернувшись ко мне спиной, и пишет на планшете с зажимом свое имя.

В точности как другие пациенты, больные раком.

Она отложила планшет в тот самый момент, когда за мной закрылась дверь. И хотя взгляд жены был сосредоточен на чем-то другом, боковым зрением она увидела, что к ней направляется до боли знакомый силуэт. Элисон повернулась ко мне и удивленно распахнула глаза.

– Скотт? – выпалила она.

И тут же сгорбилась, опустив плечи – те самые, которые я так любил.

– Привет, – тихо произнес я.

Нас разделяло каких-то пять футов. И я, и она пытались угадать, что сейчас думает другой, и смотрели друг на друга чуточку иначе, чем раньше. Лицо Элисон выдавало напряженное волнение. Она не принадлежала к тому типу женщин, которые любят прилюдно устраивать сцены.

– Может, присядем? – спросил я.

– Да-да, конечно.

Мы прошли в просторную, залитую солнечным светом комнату ожидания, где я увидел женщину в парике, которая сидела и лениво листала «Нэшнл джеографик». Рядом с ней что-то высматривал в своем телефоне костлявый мужчина. Вид у него был такой, будто он только что выдержал двадцать раундов в поединке с Флойдом Мейвезером[21] и при этом знал, что это еще не конец.