Каллик лежала, не шевелясь и не дыша, пока огнезверь не скрылся вдали, и его рычание на растаяло в воздухе. Тогда она поняла, что лежит рядом с одной из каменных троп плосколицых, которую не заметила в темноте и слякоти вчерашней ночи. Но в сером свете занимающегося утра была хорошо видна ровная дорога, протянувшаяся в обе стороны через море унылой грязи с торчащими кое-где камнями и кустиками чахлой травы. Небо было затянуто низкими тучами, но Каллик догадалась, что солнце еще только-только начало подниматься над горизонтом.

Она попыталась подняться, но каждый мускул ее тела протестующе взвыл, требуя, чтобы Каллик осталась лежать. Шерсть на раненой лапе промокла от крови. Пошатываясь, Каллик отошла на несколько шагов от дороги, опустилась на землю и начала вылизывать лапу, пока шерсть снова не стала чистой. Теперь она смогла рассмотреть рваную рану на лапе, из которой медленно сочилась кровь. К счастью, боль была намного слабее, чем накануне.

«Спасибо, что жива, — напомнила себе Каллик. — Могла бы погибнуть, как Нанук». Новая волна горечи накрыла ее, и под веками вдруг защипало, словно глаза запорошило пылью. Каллик несколько раз зажмурилась, смаргивая влагу.

Собрав все свои силы, она уже приготовилась встать, когда вдруг услышала звонкий лай, доносившийся с противоположной стороны каменной тропы.

Тяжело поднявшись на лапы, Каллик доплелась до ближайшего куста, спряталась за ним и осторожно выглянула из-за скрюченных веток. В следующий миг высокая бледная трава на другой стороне дороги расступилась, и из нее выскочил невысокий рыжевато-бурый песец. Он был тощий, с торчащими ребрами и рваным ухом, явно пострадавшим в какой-то драке. Несколько мгновений песец стоял неподвижно, а потом сорвался с места, перебежал через дорогу и промчался в нескольких прыжках от убежища Каллик. Он бежал, уткнувшись носом в землю, вынюхивая какую-то свою дичь.

При мысли о дичи пустой живот Каллик зарычал, как огнезверь. Она встала и, осторожно переставляя лапы, пошла следом за песцом.

Рыжий зверек кружил и петлял среди зарослей травы. Он был настолько поглощен поисками дичи, что не заметил, как сам превратился в преследуемого. Ветер тоже помогал Каллик, относя к ней запах песца. Время от времени бурая шерстка зверька настолько сливалась с глинистой землей, что Каллик теряла его из виду, но запах помогал ей не сбиться с пути.

Наконец, песец обогнул колючие заросли и скрылся с другой стороны куста. Вскоре оттуда послышался шум возни, затем раздался пронзительный визг — и тут же все смолкло. Припав к земле, Каллик ползком обогнула заросли и увидела песца, стоявшего над неподвижным телом кролика.

Запах только что убитой дичи острым когтем вонзился в живот голодной медведицы. С грозным рычанием она поднялась из-за своего укрытия и бросилась на песца. Зверек в ужасе посмотрел на нее — и пустился наутек.

Каллик улеглась на землю рядом с тушкой кролика. Голод и инстинкты хором кричали ей: «Набросься на мясо! Съешь его скорее!»

«Не торопись, маленькая моя, — услышала Каллик тихий голос мамы, учившей их с Таккиком выживать на льду. — Если будешь так быстро заглатывать еду, живот разболится».

Вонзив зубы в теплое мясо, Каллик оторвала от кролика кусок, заставив себя сполна насладиться его восхитительным сочным вкусом, потом проглотила и наклонилась за следующим куском.

Ее внимание привлек раздавшийся неподалеку шорох, и Каллик нехотя повернула голову. Песец злобно сверкал глазами из-под куста. Каллик тяжело опустила лапу на кролика и оскалила зубы в угрожающем рычании.

— Это мое, понял?

Песец отскочил назад, но Каллик чувствовала, что далеко он не ушел, а бродит поблизости.

«Ходи, ходи, все равно ничего не выходишь! Это теперь моя добыча. Поищи себе другую!»

Набив живот, Каллик отошла к зарослям и свернулась клубочком под деревом, чтобы поспать.

Когда она проснулась, равнину заволокло туманом, а потускневший свет говорил о приближении вечера. Широко зевнув, Каллик еще раз вылизала раненую лапу. Кровотечение остановилось, а когда Каллик встала и попыталась опереться на больную ногу, то почувствовала лишь несильную тупую боль.

Отряхнувшись, она повела носом и мгновенно повеселела, почувствовав в дуновении ветра отчетливый запах воды. Может, она уже недалеко от места, куда возвращается лед, и где собираются все медведи?

— Может быть, Таккик тоже ждет меня там, — сказала Каллик вслух.

Она побрела лицом к ветру, следуя за запахом воды. Тусклый свет догорал, вскоре совсем стемнело, но запах вел Каллик вперед.

Особо утомительным оказался бесконечный подъем по голому пологому склону, поросшему колючей жесткой травой, где не было ни деревца, ни куста, чтобы укрыться от пронизывающего ветра. Голод снова начал грызть изнутри пустой живот Каллик, но она упрямо брела вперед, уверенная в том, что вода совсем близко.

Наконец она добралась до вершины холма и посмотрела вниз. Земля круто убегала из-под ее лап, а чуть дальше виднелась темная полоса воды.

Но это было совсем не то место, которое она надеялась увидеть! Там не было ни льда, ни других медведей. Там было тихо, вода еле слышно плескалась в камышах у берега. Но самое печальное, что даже в темноте Каллик прекрасно видела противоположный берег. Наверное, это был какой-то залив, сунувший свою широкую лапу в эту унылую долину. Каллик вспомнила бескрайние просторы сверкающего льда, где прошло их с Таккиком младенчество, и сердце ее едва не разорвалось пополам от тоски по дому.

— Где же я? — закричала Каллик, но вокруг не было никого, кто мог бы ответить на ее вопрос. — Что со мной случилось?

Она подняла нос к ночному небу, надеясь увидеть Путеводную Звезду. Но небо было густо затянуто туманом. Каллик охватили ужас и смятение, она чувствовала себя беспомощной, как выброшенная на берег рыба. Медведица чувствовала запах соли и водорослей, но вокруг не было и следа долгожданного льда. Ей придется брести дальше, чтобы отыскать его, но Каллик даже не знала, в какую сторону идти.

Пошатываясь от усталости, она поплелась вниз по склону, обходя низкорослые кусты и острые камни. Наконец Каллик очутилась возле кромки воды. Взобравшись на темную скалу, торчавшую над самой водой, она уселась, глядя в черную глубину.

Поднявшийся ветер шуршал камышами и гнал по поверхности воды рябь. Мама говорила, что вся вода — это растаявший лед, но Каллик не чувствовала никакой близости с этим странным местом. Эта водяная тьма манила ее к себе, и Каллик вспомнила, как ее мама Ниса ушла на глубину, спасая ее от косатки. Каллик тоже захотелось спрыгнуть со скалы и уйти под воду, как мама, чтобы черные волны сомкнулись над ее головой и поглотили навсегда. Тогда ей больше не придется мучительно бороться за жизнь, брести из последних сил, терпеть голод, боль и одиночество, и может, там, под этой взбаламученной ветром поверхностью, она встретит дух своей мамы….

Каллик вытянула лапу и дотронулась до воды.