Шорох стих. Токло напрягся всем туловищем, приготовившись к прыжку, и затаил дыхание.

«Мне все равно никогда не победить взрослого гризли. Я не сумею защитить даже себя, не говоря уже о Лусе!»

Внезапно из темноты послышался негромкий голос:

— Токло? Луса? Вы тут?

С радостным визгом Луса выскочила из-под низких веток куста.

— Уджурак! Мы здесь!

По телу Токло прокатилась волна невероятного облегчения. Высунув голову из куста, он заметил полуоленя-полумедведя, стоявшего в нескольких шагах от берега. Луса уже подбежала к нему и прижалась мордой к его шее.

— Спасибо тебе, Уджурак! Ты спас нас!

В тот же миг облегчение Токло сменилось безумной злобой и гневом. Как будто черная туча закрыла солнце, и наступила тьма.

— Я думал, что ты умер! — заревел он, бросаясь к Уджураку. — Разве ты не слышал, что я сказал тебе прятаться в ручье?

— Да, конечно, но… — смущенно залепетал волшебный медвежонок. — Я просто вдруг захотел быть быстрым-пребыстрым и увести волков подальше от нас. А потом стал превращаться… Я же не нарочно!

— Нашел, в кого превратиться! — проворчал Токло. На самом деле, он не был уверен в том, что Уджурак превратился не нарочно, но понимал, что Уджурак и сам до конца этого не знает. — Еще бы кроликом стал! Чем ты думал? Чернохвостый олень не быстрее волков.

— Я знаю. Но чернохвостый олень умнее, а это самое главное. В этом облике я мог перепрыгивать через камни, поваленные деревья и даже через изгороди плосколицых. Я мог взбираться на высоченные скалы. Волкам приходилось обегать препятствие стороной, и тогда у меня появлялась возможность петлять и путать следы. В конце концов я от них убежал.

Токло живо представил себе эту жуткую погоню и невольно восхитился храбростью своего маленького друга.

— Я смотрю, ты не спешил превращаться обратно, — обиженно буркнул он.

— Ну да, просто… — Уджурак смущенно переступил с лапы на лапу. Глаза его наполнились грустью. — В этом облике я почувствовал, что чувствует настоящий олень. Я прошел по оленьему следу до каменной тропы, по которой бегают рычащие серебряные звери, и увидел берлоги плосколицых на тех землях, где совсем недавно паслись олени. Они скучают по своему дому, Токло. Плосколицые вытеснили их с привычной территории, а на этой стороне гор их поджидают волки.

— Кому интересны переживания каких-то там оленей? — фыркнул Токло, но Уджурак продолжал, жалобно шевеля бровями:

— В каждом шорохе в лесу мне слышались шаги плосколицего охотника. Я хотел напиться из лужи, но вода в ней была кислой и мертвой. Олений мир становится все меньше и все слабее, Токло.

— Мы тоже заболеем? — проскулила Луса, и в сумраке ее черные глаза влажно заблестели.

Токло пожал плечами.

— Нет, если будем жить так, как жили, и бороться за выживание. Жизнь тяжела. Но так было всегда. Не понимаю, к чему эти ахи и охи.

Уджурак вздохнул, а Луса уткнулась мордой в его плечо и засопела, шевеля ему шерсть своим теплым дыханием.

Острый коготь ревности снова пронзил Токло. Только сейчас он заметил, что во рту у него все пересохло от страха и жажды, и, повернувшись, он поплелся к ручью, чтобы напиться.

— Нет! — завизжал Уджурак. — Не пей отсюда! Я же говорю — это больная вода!

— Я пить хочу! — огрызнулся Токло, погружая морду в ледяной, мягкий, как медвежья шерсть, ручей. Даже не оборачиваясь, он чувствовал на шкуре настороженные взгляды своих спутников. На вкус вода оказалась самой обычной. Даже очень вкусной.

А в это самое время маленькая белая медведица Каллик сидела на вершине склона, глядя на догорающую металлическую птицу и лежавшее рядом с ней неподвижное тело доброй медведицы Нанук. Каллик знала, что должна идти на поиски места, где на льду танцуют духи умерших медведей, но никак не могла заставить себя оставить эту гордую одинокую медведицу, которая заботилась о ней. Когда Каллик проснулась под боком у большой белой медведицы, шерсть Нанук была холодна, как лед.

Каллик не знала, куда идти, поэтому решила спуститься к подножию склона и обойти его с другой стороны. Острые льдинки больно хлестали ее по морде, заставляя то и дело щурить глаза под порывами пронизывающего ветра; ледяная слякоть хлюпала под лапами, пачкая белую шерсть Каллик. Все тело ее ныло от боли, но сильнее всего передняя лапа, на которую просто невозможно было наступать.

Внизу оказалось ничуть не лучше, чем наверху. Из раскисшей от дождя земли торчали острые камни, под порывами холодного ветра по земле стлались кустики высокой травы. Каллик проковыляла еще несколько шагов, а потом споткнулась о торчавший камень и кубарем покатилась вниз. Она знала, что нужно заставить себя встать и идти вперед, но что-то в ней вдруг сломалось. Даже поднять голову стало для нее так же тяжело, как сдвинуть с места огромную льдину. Перед глазами Каллик закружилась мерцающая тьма, и медведица провалилась куда-то в черноту.

Она плыла. Все ее тело и лапы стали мягкими и невесомыми, как снежинки, парящие в черной беззвездной ночи.

«Каллик! Каллик!»

«Что, мама? — Каллик огляделась по сторонам, но кругом была только тьма — ни белой шерсти Нисы, ни мерцания материнской звезды. — Ты где, мама?»

«Я с тобой, маленькая моя, — ответил голос матери. — Я всегда с тобой».

«Но почему тогда я тебя не вижу?»

«Однажды увидишь, — ласково сказала мама. — Но сейчас еще не время».

«Но почему, почему?»

Каллик безумно хотелось броситься к маме, прижаться к ее теплому животу, закрыть глаза и слушать мамины сказки.

«Потому что сначала ты должна кое-что сделать. Я не могу пройти этот путь с тобой, звездочка моя. Тебе придется идти одной».

«Я не могу, мама, не могу…»

«Ты сможешь. Ты сильная, малышка. Ты выживешь…»

Поднявшийся ветер заглушил мамины слова.

«Нет! — заплакала Каллик. — Не оставляй меня, мама!»

«Ты сильная», — вздохнула Ниса, и голос ее растворился в свисте ветра.

В голове у Каллик помутилось, ей снова казалось, что она раскачивается в сетке высоко-высоко над землей, а крылья металлической птицы оглушительно трещат над ее головой. Потом начался пожар, и металлическая птица с ужасным визгом рухнула с небес на землю. И этот визг все длился и длился, не смолкая, пока Каллик не стало казаться, что вся земля вокруг нее кричит…

Открыв глаза, Каллик увидела ползущего прямо на нее огнезверя, который ревел во всю глотку, словно она была его добычей. Каллик инстинктивно перекатилась на другой бок. Огнезверь с рычанием пробежал мимо, напоследок обдав ее шерсть поднятым ветром.