– Я всегда был честен с тобой.

– Корень всех проблем, – звучало так, как обычно озвучивают с прискорбием причину плачевных событий. Он вновь продолжил, но уже иным тоном: – Хотя сейчас твоя честность будет кстати. Скажи, почему я здесь на самом деле? Как и Лилит, и Максим, разумеется.

– Мы делаем обычную работу.

– Нет‑нет‑нет. Меня удивляет твое появление на моем горизонте впервые за… девять, десять лет? Что случилось? Ты умираешь или…

– Ты правда думаешь, что, лишь находясь при смерти, я бы захотел увидеть сына и внука?

– Я не знаю! Представь, такое происходит, когда ты то исчезал, то появлялся, то потом опять след простыл, а мама при этом лгала мне в глаза, оправдывая тебя и выдумывая мотивы и истории, подтверждения коим никогда не было!

– Выговорился? – после напряженной паузы сказал Холд с каменным лицом и только собрался заговорить дальше, как Нил немного нетерпеливо высказался подходящим тоном смирения:

– Дай угадаю, теперь ты во мне по классике разочарован?

– Я не разочарован, просто расстроен, – неожиданно тише, с нежеланным примирением с выводом произнес Холд.

– Ну, к этому я привык. Переживу. Но если уж ты и решил компенсировать эгоизм и быстро восполнить пробелы в отношениях, то спешу сказать тебе четко и ясно – никому это не надо. Мы делаем работу и валим, уясни это и потом не вздумай вновь обвинять меня. Нельзя так делать, Холд, влезать в наши жизни, когда захотелось, насаждая свои правила и мировоззрение. Десять лет прошло. Десять долгих лет, а ты и вовсе не изменился… в отличие от меня. Мои жена и сын – это самое важное, что у меня есть, а уже потом, где‑то позади, ты.

За злостью и презрением Нила наполняло торжество справедливости. К сожалению или нет, но продлился эффект недолго.

– Я думаю, что тебе плевать на перебой энергии на жалких десять минут. Ты знал, где я, и, быстро связав одно и другое, нашел себе лишний повод для оправдания гнева в мою сторону. Ты бросил жену и ребенка из‑за попытки устранить проблему? Или же ради шанса вынести на меня всю свою жалкую детскую обиду, обвинив меня во всех грехах?!

Холд показательно дернул рычаг рубильника рядом с собой, после чего «Фелисетт» вновь ожил. Окружающие лампы в техническом помещении подарили холодный свет этой разгоряченной атмосфере.

– Надеюсь, ты оставишь личное при себе, потому что, хочешь ты этого или нет, но субординацию надо соблюдать. Сейчас был личный момент, это я понимаю. При остальном персонале, как и в случае каких‑либо указаний, требую не забываться!

Холд говорил учтиво, показав ту сторону, которую Нил был даже рад увидеть, пусть и ненадолго.

– Раз уж я в твоих глазах по неизвестной мне причине так и остаюсь худшим на свете, то поздравляю: ты доказал, что не лучше меня, в чем сам же и виноват. Вот теперь я разочарован.

Молчание между ними напоминало осадок послевоенных действий с применением жестоких и бескомпромиссных методов в пользу победы любой ценой. Окруженные морщинами глаза сверлили Нила насквозь – причем, отметил про себя сын, отец как всегда, преобладал над ним силой и властью, вот‑вот перешагнувшей на ступеньку тирана. Сам Нил, как можно подвести временный итог, был разочарован, опять же не трудно догадаться, в ком. Даже спустя столько лет он все еще недостаточно силен для Холда, чью броню, как ни старался, так и не смог даже повредить. Нил почти успешно скрывал сокрушение своих позиций, ища хоть какой‑то выход из положения, в которое сам себя, как и всегда, загнал.

На планшет, который ранее Холд использовал для сбора данных, пришло оповещение об окончании проверки систем «Фелисетта». Выдернув провода из терминала справа от себя, он кратко взглянул на отдающий синим экран и, кивнув Нилу идти за ним, направился к выходу. Движения отца были громоздкими и тяжелыми, прямо как осадок от крайне неудобного и неприятного обоим разговора. Холд мог справиться со всем вышесказанным, к тому же, не забываем, его броня уже давно закалена под определенную роль. Уже когда сын поднимался по лестнице, видя в паре метров сутулую спину отца с опущенной вниз головой, ему пришло действительно неприятное открытие: пока он не исправит поломанные отношения с Холдом, вернуться к семье в эмоциональном смысле будет практически невозможно. А ведь на нем огромная ответственность перед ними, его женой и сыном, особенно в последние три месяца. Хотя, стукнула идея по голове, может быть, вступая в эту заведомо проигрышную войну, он как раз таки пытается дистанцироваться от проблем с Лилит? Этот вопрос ненадолго затормозил Нила, окунув в сгусток сомнений. Правда, к сожалению, не то что ответ – сам вопрос им был отодвинут в ящик, провоцируя странное раздражение сродни чувству всецелой беспомощности. Так что по одному делу за раз, решил для себя Нил. Уверен, многие из нас с вами знают, как трудно порой быть выше личных обид и всех неприятных составляющих конфликта, особенно когда присутствует фактор времени, где, словно вино с годами, изначальные причины лишь крепчают.

В каком‑то смысле для Холда возрождение работоспособности «Фелисетта» являлось укреплением позиции не только для будущих проектов, но и плацдармом, где ему откроется возможность позволить себе шаг в сторону примирения с сыном путем перелопачивания многих эмоциональных моментов. Хотя ранее ему казалось, что именно совместный процесс воскрешения конструкции сможет растопить между ними ледяную стену, что, как вы понимаете, дало противоположный эффект. Первый и последний на данный момент разговор по душам вышел даже близко не тем, на что рассчитывал Холд. Однако стоит признать наличие фундаментальной ошибки – он не учел контекста в десять лет. Многое надо наверстать, очень многое. Правда, глобальная цель придает львиную долю сил игнорировать внутренние эмоции в угоду правильной расстановке приоритетов, но… будем честны, все же Холд – человек, а не робот, он может ошибиться. И вот, придя к блоку связи, он быстро осмотрелся и обратился к Лилит, вновь сидевшей на том же месте, где в прошлый раз мы видели ее с Нилом.

– Докладывай.

Лилит спокойно развернулась на кресле. В этот момент подошел Нил и занял позицию в стороне между ними. По их лицам Лилит прочла остаточный эффект уже известной неравной битвы.

– Ну, что сказать: технически проблем не нашла, а вот программное обеспечение страдает, как и жесткие диски. Похоже, здесь лет сто ничего не обновлялось. Связь с «Шарлоттой» скоро налажу, а вот самостоятельно на контакт с остальным миром пока не выйдем – тут была парочка спутников, но их еще найти надо и понять, в каком состоянии они находятся.

Холд кратко кивнул в раздумьях.

– Я думала, будет хуже. Но все, что нужно, у меня есть, даже с запасом. В период рассвета технократии Центр Развития Технологии делал все на века, не то что сейчас. Хотя самого ЦРТ уже нет, но мысль понять не трудно.

В этот момент в Ниле стрельнула зависть: Лилит чуть ли не властвовала, держась профессионально и уверенно, даже позволяя себе разные колкости при таком человеке, как Холд. Еще один камень в свой огород, хотя, опять же мчались мысли, что вполне естественно иметь перед родителем большее повиновение, нежели перед чужим человеком.