— Как тебя зовут? — прервал томительное молчание Миронов.

— Степан, — тихо ответил мальчик. На звуке «и» он слегка запнулся.

— А меня Виктор Демьянович… Послушай, Степан, — сказал Миронов после небольшой паузы, наливая кипяток в две кружки с пакетиками чая, — давай поговорим начистоту. Тебе нечего бояться, поскольку ты пока что не сделал ничего плохого.

— Вы все так говорите.

— Кто все? Тебя уже кто-то допрашивал?

Тишина.

— Хорошо, — продолжил Миронов, поставив перед мальчиком кружку с чаем. — Давай так. Ты сейчас ответишь на пару моих вопросов, только честно. И это останется между нами.

— А если вы все это тайно записываете?

Виктору Демьяновичу пришлось хорошенько прислушаться, чтобы расслышать, что сказал мальчик — так тихо он говорил, но после услышанного Миронов понял, что мальчик заикается и вообще боится разговаривать.

— Тут я тебе обратное доказать никак не смогу. Могу только сказать, что даже если и записываю, то это незаконно. И меня бы за это наказали.

— Не говорите со мной, как с ребенком. Я не ребенок, — еще тише произнес мальчик.

«А кто же ты, если не ребенок?!» — подумал про себя Миронов, но сказал иначе:

— Мне в любом случае придется задать тебе эти вопросы, только в присутствии твоей мамы. А пока ее нет, это может остаться, я повторяю, исключительно между нами.

И снова повисла долгая пауза. Мальчик так и не притронулся к чашке, он опустил голову и сидел молча.

— Ладно. Подождем, когда приедет твоя мама, — разорвал тишину Миронов.

— Не надо. Я расскажу. Только никому…

— Слово офицера, — добавил немного пафоса Виктор Демьянович и продолжил: — Сколько таких конвертов ты разнес по адресам?

— Много. Около двадцати штук.

— Как тебе это удалось?

— Я ездил на велосипеде. Мы долго это планировали.

— Кто это «мы»?

— Мой друг и я.

— Как его зовут?

— Не знаю.

— Так, — произнес Миронов. — Я клещами должен вытаскивать из тебя каждое слово? Если хочешь, чтобы наш уговор был в силе, рассказывай все и по порядку.

— Хорошо, — начал Степан, заикнувшись на звуке «х». — Мы — это я и мой друг. Мы познакомились в Интернете. Он мне написал первым.

И предложил дружить. У него в Сети, как и у меня, ненастоящее имя.

— И давно вы так дружите? — перебил Виктор Демьянович.

— Месяц.

— Какое у него имя?

— В Сети Faceless. Несколько дней назад он предложил помочь ему разнести письма в разные части города. Сказал, что это небольшой розыгрыш — шутка. Он вообще довольно отвязный — любит поприкалываться.

— А где ты взял письма и конверты?

— Я сам все распечатал и разложил по конвертам.

В этот момент в кабинет постучалась и сразу же вошла женщина. С первых слов стало ясно, что это мать Степана.

— Здравствуйте. Что случилось? Почему мой сын здесь?

— Не беспокойтесь… — Виктор Демьянович замялся, не зная, как к ней обращаться. — С вашим сыном все в порядке. Мы немного поговорили.

— Вы что, его допрашивали? — перебила она. — Вы не имели права.

— Ни в коем случае! — попытался успокоить нервную мать Миронов. — Просто поговорили. Мне нужен будет ваш номер телефона. Я позвоню. И вызову на допрос. Степа, — обратился он к мальчику, — можешь минуту подождать маму за дверью?

Степан посмотрел на Миронова с подозрением:

— Вы помните, что мне обещали?

— Помню, — ответил Виктор Демьянович и добавил: — Не пиши больше своему другу. Он тебя предал, а сам испугался, поэтому тебе пришлось приехать сюда. Общайся с другими своими друзьями.

— У меня больше нет друзей, — тихо ответил Степа, а Миронов не нашел ничего лучше для ответа, кроме как:

— А как же я? Я твой друг.

Степан слегка улыбнулся в ответ и вышел за дверь. Виктор Демьянович повернулся к красивой высокой женщине, которая стояла в кабинете. Ей было уже за сорок, но весь ее внешний вид говорил, что она следит за собой: легкий приятный макияж, укладка, и одежда подобрана со вкусом.

— Ничего страшного не произошло, — обратился он к ней, — ваш сын просто оказался не в самой лучшей компании, которая пыталась втянуть его в неприятности. Ничего серьезного. Сегодня вы его ни о чем не спрашивайте. Пусть он немного обдумает все то, о чем мы побеседовали, а завтра вместе приедете, и мы немного поговорим.

— Так вы его все-таки допрашивали?

— Я провел воспитательную беседу. Это не для протокола, а значит, и не допрос. Доверьтесь мне, у меня опыт в таких делах. Мальчика нельзя спугнуть, он должен довериться нам с вами.

— Но я его мать, — как-то тихо и рассеянно произнесла женщина.

— Просто доверьтесь мне. Завтра мы все обсудим. А сегодня пусть он отдохнет.

Когда мать Степана покинула кабинет, находясь в состоянии спокойного недоумения, Миронов поднял трубку стационарного телефона и набрал номер. Прозвучало три гудка, прежде чем последовал ответ:

— Алло! Слушаю, Виктор Демьянович.

— Сережа, не очень приятные новости. Сегодня ты ночуешь у дома этого мальчика. Он слишком много знает, и я боюсь, что его может ожидать участь свидетельницы. Будь предельно внимателен.

— Хорошо. Сделаю, — не очень бодро, но абсолютно серьезно ответил Сергей. Миронов знал: если он говорит, что сделает, значит, его словам можно верить.

К семи вечера в кабинет к МВД начала подтягиваться вся оперативная группа, кроме Сергея, и в начале восьмого Миронов задал первый вопрос:

— Итак, Туманов, что у нас по потерпевшим и их родственникам?

— Установлено, что потерпевшие вместе работали. Есть предположение, что были любовниками…

— Это не предположение! Это факт! — раздался голос из угла кабинета. Этот голос принадлежал Арсению.

— Что ты здесь делаешь, Романов? — удивленно спросил МВД.

— Виктор Демьянович, у меня есть что вам сказать по этому делу. Я, как-никак, судмедэксперт. Считаю своим долгом находиться здесь, потому что это дело после того письма касается уже лично меня. Я хочу в группу.

Он говорил так уверенно, так самозабвенно и безапелляционно, что Миронову ничего не оставалось, как фыркнуть, удивленно улыбнуться и сказать:

— Хорошо. Посмотрим.

Александр после небольшой паузы продолжил:

— В общем, скорее всего, они были любовниками. Их супруги утверждают, что ничего не знают об этом. На вечер убийства у обоих алиби, так что мотивы ревности не имеют оснований. Муж потерпевшей вернулся из командировки сегодня утром, ночью он был в самолете, билет и посадочный талон имеются, а жена потерпевшего работала в ночную смену, что также подтверждено. Больше родственников у них в городе нет. Вот то, что успел сегодня выяснить.