— А все кошки умеют разговаривать?

— С людьми — редкие. А уж чтобы люди могли отвечать, про такое давно не слышала. Хотя раньше, говорят, и случалось…

Даша присела перед кошкой на корточки:

— Сколько тебе лет, Матильда?

— Третья осень пошла. Так что постарше тебя буду. У нас, у кошек, возраст по другому считается…

— А ты ничья?

Матильда фыркнула и в упор посмотрела на Дашу своими круглыми, прозрачными глазами:

— Кошки редко бывают чьими-то! Мы не любим ни от кого зависеть.

— Я не то имела в виду, — растерялась Даша.

— Я понимаю, — Матильда тщательно вылизала другую лапу. Помедлив, буркнула: — Да, по вашим понятиям, я — ничья. Так что можешь не волноваться. За мной не придут.

Заваливаясь на диван, Даша мечтательно протянула:

— Чудеса! Как в сказке. Говорящая кошара…

— Действительно чудеса, — проворчала Матильда, — говорящая девчонка! Даже говорящую собаку чаще встретишь…

— Что?! — взволнованно подскочила Даша. — Говорящую собаку?! Собаки тоже могут говорить?!

— Очень редко, — неохотно признала Матильда. — Слишком давно живут с людьми, обычные слова понимать научились.

— А другие животные говорят?

— Не чаще, чем кошки или люди…

Матильда лениво встала и, потянувшись, перебралась к Даше на диван. Разлеглась на самой девочке и, почти касаясь ее лица пушистой рыжей мордочкой, неспешно продолжила:

— Ворону одну знаю. В нашем парке живет. Лет восемьдесят ей. Прошлой зимой чуть не сожрала ее, чуть сгоряча шею этой дурехе не свернула…

Даша ахнула. Матильда явственно хихикнула:

— Замечталась на снегу та ворона! Повезло ей, что не на обычную распустеху нарвалась! Другая слопала бы ее за милую душу…

— А сейчас? — возбужденно поинтересовалась Даша. — Вы дружите?

— Ха! — фыркнула Матильда. — До дружбы далековато, но временами болтаем!

— А еще кого знаешь?

— Ну, кого еще? — Матильда протяжно зевнула. — Пса одного знаю, через пару домов от твоего живет. Он прошлой весной меня от паршивца с рогаткой спас. — И восхищенно пропела: — Огромный, как гора! Водолазом, кажется, называется. И хозяин у него неплохой. Жаль, говорить по-нашему не может. Но интуитивно улавливает многое.

Даша слушала, затаив дыхание. Матильда, помолчав, неохотно добавила:

— Подкармливает меня частенько. И к себе приглашал…

— Что же ты не пошла? — удивилась Даша.

— Свобода дороже любой кормушки, — сухо отрезала Матильда и спрыгнула на пол.

— А у меня ты останешься? — робко спросила Даша.

Матильда не отозвалась. Опасаясь услышать отрицательный ответ, Даша горячо продолжила:

— Честное слово, твою свободу ограничивать не собираюсь! Форточку в свою комнату буду держать открытой! Все время! Хочешь погулять — пожалуйста! Слова не скажу! Вот увидишь!

— Посмотрим, — снисходительно проворчала Матильда и демонстративно принялась вылизывать лапку по второму кругу.

— Мне так бы хотелось с тобой подружиться, — горестно шмыгнула носом Даша. — У меня ни одного настоящего друга нет…

— Говорю же — посмотрим! — недовольно фыркнула Матильда. — Может, и останусь. Хоть поговорить будет с кем. Правда, говорить, вовсе не значит понимать… — задумчиво заключила она.

— Это уж точно! — согласилась повеселевшая Даша.

* * *

Чуть позже они вдвоем сходили за хлебом. Причем, сбегав по своим делам в кустики, Матильда от Даши больше не отходила. Скользила рыжей тенью рядом, изредка касаясь Дашиной ноги.

Жаль, на руки Матильда не далась даже при переходе улицы. Высоко взлетев в воздух, она неожиданно для Даши опустилась на ее плечо, да там и осталась.

Честно говоря, крупная пушистая кошка оказалась несколько тяжеловата для худенькой Даши, но девочка все равно была счастлива. Она шла по знакомым улицам и слушала забавные комментарии Матильды, ее новая подруга во всем находила смешное. В людях, в птицах, в бродячих котах и собаках.

Даша просто покатывалась со смеху, вызывая недоумевающие взгляды прохожих. Но ей было плевать. Первый раз в жизни у нее намечалась настоящая подруга. Или друг. Это без разницы.

«Да только ради этого стоило стать ведьмой!» — уже без малейшего сожаления подумала она.

Через полторы недели выпал первый снег. Мама тормошила утром никак не желавшую просыпаться Дашку, улыбаясь, шепнула ей на ушко о наступившей зиме. И Дашу из постели как ветром вымело.

Еще бы! Это же настоящий праздник! Даша прекрасно понимала, что он ненадолго, снег к обеду наверняка растает, все равно очень радовалась.

Даже Толик снисходительно потрепал ее по встрепанной со сна голове. И добродушно проворчал по своему обыкновению что-то о Дашкином возрасте и соответствующей ему щенячьей восторженности. Зато немного постоял у окна рядом с младшей сестрой.

Город выглядел презабавно. Ведь деревья еще не сбросили листьев, и трава стояла до сих пор густая, зеленая. И лежал снег. Сверху. Не пряча полностью зелень. Пушистый и ослепительно белый.

Вреднючий термометр за окном упрямо показывал всего минут один и никак не хотел опуститься ниже. Даже чуть-чуть.

«Уже к большой перемене все это белоснежное великолепие превратится в вязкую, рыхлую, грязную массу, — с сожалением отметила Даша. — А к обеду — вообще растает». Но сейчас об этом думать совсем не хотелось.

Девочка торопливо натянула новую зимнюю куртку. Спрятала под нее так и не расчесанную косу и несколько фальшиво, — впрочем, не обманывая этим никого, — прокричала:

— Ма! Я с Матильдой на улицу! Ей пора! — и выскочила за дверь.

Полусонная Матильда, выскальзывая следом, укоризненно проворчала:

— Меня могла бы и не приплетать! Радости-то, возиться сейчас в том снегу…

* * *

После школы Даша с Матильдой пошли в парк знакомиться с Крагой. Так смешно Матильда называла свою старую знакомую, ворону преклонных лет.

— Восемьдесят годков! С ума сойти! Патриарх, не птица!

Сама-то Матильда уверяла Дашу, что для приличной вороны это, мол, не возраст, и Крага, по сути, не многим старше их обеих. Представляете?

Ничего себе, не старше! Одиннадцать лет и восемьдесят! Как можно сравнивать?!

С другой стороны, если Матильда свои жалкие три года ставит выше Дашиных одиннадцати, то почему бы ей и восемьдесят вороньих не поставить рядышком? Чем не шуточка из разряда кошачьих? А пошутить Матильдочка любит, это Дашка давно поняла.