силой надавила на плечи дочери, заставляя сесть обратно, и наклонилась к её уху:

— Не смей делать глупости.

— Но они… он… — зашептала девушка, сжимая кулаки под столом и с трудом сдерживая подступающие слёзы.

— А ты думала, быть королевой легко? Ты ещё казней не видела. Зря отец держал тебя подальше от подобных представлений. У тебя слишком мягкое сердце.

«Зато у собравшихся оно чёрствое!» — в сердцах про себя крикнула девушка и застыла. Хотела отвернуться, но мать вновь не позволила.

— Не выказывай неуважение королю, это представление, в первую очередь, для тебя, поэтому наслаждайся с достоинством и не забудь сказать спасибо и польстить будущему мужу, восхитившись его могуществом. Поймать альха дорогого стоит.

Наслаждаясь триумфом, Минфрид вновь приказал троготу клеймить заключенного. Человек в клетке словно почуял угрозу и хотел отскочить в сторону, но лишь с силой ударился о прутья и упал на четвереньки. Клеймо с магическим огнем оплавило кожу на груди, и новый крик ярости и боли огласил зал, заглушая смешки и улюлюканье.

— Ну, теперь видите? Магия трогота на него действует, да и клетка, покрытая флюсцой, причиняет боль и запечатывает стихийную магию. Потому что это настоящий альх!

— Но как понять, что губительно для альха? Что это вообще за зеленое пламя? — толстый барон всё не мог угомониться и стукнул по столу увесистым кулаком. Минфрид улыбнулся, и улыбка вышла настолько ядовитой, что Ивонет съежилась. Словно сквозь образ добродетеля проступило исчадие бездны. Красивое лицо стало восковой маской безумия. Но, похоже, кроме Ивонет, этого никто не заметил.

— О, это очень легко. Прошу, барон Жеровье, выйдите в центр зала.

Барон ухмыльнулся в усы и не заставил себя долго ждать.

— Для несведущих поясню, что зеленое пламя — это дыхание Альхарда. Оно причиняет боль любому, кто владеет чарами, и не важно, стихийными или нет. Простого человека оно не тронет. Протяните свою руку, барон.

Мужчина замешкался. Сомнение и страх мелькнули лишь на мгновение, но руку он протянул. Минфрид махнул троготу, и тот стремительно прижал наконечник прута с руной к мясистой ладони.

Особо впечатлительные дамы охнули в унисон, но такого же эффекта, как на альха, руна не произвела. Ни шипения плавящейся плоти, ни крика ужаса. Барон как ни в чем не бывало смахнул с ладони пламя, и оно погасло.

Но пока придворные не успели прийти в себя, Минфрид обратился к троготу:

— А теперь, воин, покажи ему всю мощь нашего гостеприимства, — он кинул взгляд на клетку. — Пусть крики этого отродья заполнят мой дворец, и пусть услышат их в небесных чертогах нашего покровителя.

Темные глаза трогота блеснули злым огнем. Жажда власти над беспомощным отравляла его, и он с небывалой силой впечатал орудие в тело невольника.

Новый рёв боли оглушил. Подданные отпрянули, испугавшись, что с таким рёвом альх каким-то образом сможет выбраться из клетки и потребует расплаты. Но секунды шли, а, кроме агонии истерзанного тела и души, ничего наблюдать не приходилось. Люди осмелели, в их глазах вспыхнул азарт, некоторые стали делать ставки, на какой секунде силы покинут отродье и он сдастся. Кто-то потирал руки: видимо, в них просыпалась кровожадность и они сами желали творить расправу над немощным.

Пребывая в неописуемом ужасе, Ивонет вновь вскочила, желая крикнуть, чтобы Минфрид прекратил издевательства. Но мать вновь надавила ей на плечи, болезненно сжав пальцы:

— Скажешь хоть одно слово — и присоединишься к альху, поняла? Я не позволю погубить наш род одной безумной выходкой. Твоя жалость, Ивонет, глупа и неуместна. Ты будущая правительница, так будь достойна своего нового статуса.

* * *

Ивонет шла в свои покои, как кукла, ощущая внутри только холод и пустоту. Шла с прямой спиной, приветливо улыбаясь каждому, кто желал ей приятного отдыха. Но едва дверь за её спиной захлопнулась и она оказалась в своих покоях, как подкошенная рухнула на пол.

К ней тут же подбежали испуганная Тьянка и Лима.

— О великий покровитель, госпожа, что с вами? — Тьянка завертелась ужом. — Вам плохо? Позвать лекаря?

— Уходи…

— Но, госпожа…

— Я сказала, уйди! — крикнула Ивонет и стянула со стола таз для умывания, расплескивая воду.

Её стало рвать. Болезненно выкручивало желудок, а вместе с ним и всё тело. Словно вытрясая не только изысканные угощения, но и душу.

— Госпожу отравили! — вскрикнула Тьянка и ринулась к выходу, но Ивонет успела поймать её за подол юбки:

— Если кому-нибудь расскажешь, завтра у меня будет новая служанка.

— Но, госпожа…

— Уходи и до завтра не возвращайся, поняла?

Тьянка заплакала, но, видя во взгляде госпожи непримиримую твёрдость, кинулась прочь.

«Кэти, расскажи, что случилось?» — ласка обеспокоенно замельтешила возле её лица.

Ответить девушка не смогла — её опять стошнило. Рвало долго, словно наказывая за то, что она струсила, не смогла высказаться. За то, что была слабой и жалкой, за то, что предала саму себя, позволив продолжать пытки на забаву придворных. Ей казалось, что она до сих пор слышит отчаянные крики, переходящие в стоны, а потом отрывистые, словно предсмертные, хрипы и чувствует запах жженой плоти и крови.

Ивонет с трудом доползла до кровати, но сил забраться на неё уже не было. Девушка скорчилась на полу и горько заплакала.

Утром пошёл дождь, превращая мир за слюдяными окошками в серость. Безликий, расплывчатый, пресный — точно так же было и на душе. И не понятно, то ли это утро нового дня, то ли уже вечер. Да и какая разница? Ивонет так впечатлило вчерашнее представление, что она до сих пор не могла прийти в себя. Вина непомерно душила, и, хотя Лима без умолку успокаивала, легче не становилось.

В комнату робко постучали. Ивонет пришлось подняться. Все мышцы ощущались, как деревянные, спина болела, но она выпрямилась и тихонько, осипшим голосом пригласила войти. На пороге появилась Тьянка с подносом в руках, на нем дымилась ароматная каша и свежие булки. Увидев, в каком виде её госпожа, служанка не сдержала испуганного возгласа:

— Принцесса, как же так?!

Она поставила поднос на стол и первым делом убрала таз, потом распахнула окна и тут же принялась освобождать Ивонет от тесного платья.

— Простите, госпожа, я не должна была вчера вас покидать.

— Всё хорошо, Тьянка, не стоит беспокоиться.

— Но как же… вы очень бледны и ослаблены. Давайте я всё же позову лекаря, пусть он вас осмотрит. Возможно, вы съели что-то не то. Это не страшно: вам дадут травяной настой, и вы поправитесь.

— Нет, я просто хочу принять ванну и позавтракать. И мне сразу станет