было чрезвычайно весело. Единственный, кто не оценил представление, это ее мать. Леди Сэльга словно кол проглотила и весь вечер не спускала бдительного взгляда с дочери и короля.

— Всё-всё, больше не могу! Стража! Уберите их отсюда.

— Кого? — не поняли охранники. — Карликов?

— И их тоже. Свинью не обижайте, она заслужила ещё один день жизни. Давно я так не смеялся, — Минфрид вытер выступившие от смеха слёзы и подозвал сухопарого человека, всё время празднества, стоявшего в темной нише.

Тот не присоединился к общему веселью, и Ивонет сразу сообразила, что это жрец. На нём был серый балахон, а в лоб впаян кристалл желтого цвета.

Она читала, что такие бывают не у всех, только у Видящих — тех, что могли видеть прошлое и будущее. Дар сродни тому, чем владела она, но с одним отличием: ее магия — в крови, а поклоняющимся Альхарду магия давалась из таких вот камней — анимусов. Откуда они их брали, в книге не описывалось, но она знала, что только избранным они подчиняются. В противном случае — смерть.

Вот и сейчас Ивонет смотрела на лысого человека завороженно, даже с лёгкой обидой: почему ему позволено использовать магию, а ей нет? Несправедливо! Но — такова жизнь, и девушке ничего не оставалось, как смириться.

— У вас всё готово?

— Да, господин, — поклонился лысый, пряча руки в широченных рукавах.

— Тогда выводите.

— Слушаюсь, повелитель, — человек стремительно пересек зал и скрылся за дверью.

Минфрид поднялся, привлекая к себе внимание. Музыка стихла.

— Итак, уважаемые гости, праздник в честь моей невесты подходит к концу…

По залу прошёл вдох разочарования. Людям было мало, они желали ещё, но король поднял палец, заставляя их умолкнуть, выдержал паузу и заговорил вновь:

— …Однако самое вкусное я оставил напоследок. Все вы знаете о невеселых новостях с востока: один из наших бывших союзников, Олдрик, король Варака и муж моей горячо любимой сестры пошёл против устоев, решив покачнуть само мироздание и внести в мир смуту. Но, что самое ужасающее, он призвал в наш мир альха — исчадие бездны, подчиняющее себе одну из четырех стихий. И это разрушило остров Ведающих.

Людей в зале подобное заявление взволновало, и они начали громко перешёптываться. Король открыто подтвердил то, что прежде было слухами и домыслами. Зал наводнила ощутимая тревога.

— Так это правда…

— Альхи вернулись?

— Они хотят уничтожить людской род и возродить Изначальных?

— Тише, друзья, тише! — вновь подал голос король. — Не стоит так волноваться. Сейчас я покажу вам то, что поменяет ваше мнение об альхах. И докажет, что не зря я возглавляю Совет Пяти и мне поручено оберегать мир на материке.

В этот момент центральная дверь резко отворилась и зал заполонили троготы — молчаливые, хмурые воины в кожаных доспехах, скрывающие лица до самых глаз. На шее каждого висело по анимусу — камню, дающему возможность творить чары для защиты королевства. С собой они притащили повозку, на которой была водружена клетка, накрытая грязной холстиной.

— Итак, мои подданные, вы готовы узреть силу моего могущества? Я, конечно, не альх, но способен стать ему равным, — король обернулся к невесте: — Вам интересно?

Она робко кивнула, сминая под столом ткань платья. Что бы ни хотел показать король, это явно ей не понравится. Совсем не к месту в сознании всплыл сон о том, как её пожирал огонь.

И в этот момент с каким-то диким восторгом Минфрид перепрыгнул через стол, переворачивая тарелки с едой и разливая вино, подошёл к повозке и резко сдернул ткань:

— Прошу любить и жаловать, мой новый трофей! Альх! Стихийник огня!

Глава 3

Тяжелая ткань соскользнула с клетки, оголив металл, покрытый странной мерцающей краской и показав пустое нутро. Хотя пустой клетка казалась лишь на первый взгляд: на дне неподвижно лежала куча грязного тряпья, волос и непонятно чего ещё. Придворным пришлось вытягивать шеи и смотреть очень внимательно, чтобы узнать в этом человека.

— Милостивый Альхард, что это?

— Это отродье нашего великого божества, один из его проклятых выродков — альх огня!

Змеиный шепоток наводнил зал:

— Невозможно…

— Чушь!

— Какой из него альх? Это же полуживое чучело!

Придворные недоумевали. Они ожидали увидеть могущественное божество, которое одной силой мысли начнет жечь всё и вся на своем пути, но никак не ссохшееся, немощное тело, не подающее признаков жизни.

— Что-то этот трофей и на трофей-то не похож. Вы уверены, что поймали альха, а не бродягу? — хохотнул барон, облизывая жир с пальцев. — И вообще, почему он так воняет? Может, уже разлагается?

В зале послышались смешки, и страх начал сходить на нет. Действительно, неужели их король не может позволить себе розыгрыш? Дамы начали активно обмахиваться платками, морща носики от неприятного запаха, а мужчины — возвращать на лица хмельное веселье.

Только у Ивонет продолжала расти тревога. Девушка переводила беспомощный взгляд с Минфрида на клетку и обратно, ещё сильнее сминая под столом ткань платья. Беззаботность и веселье разом улетучились.

Минфрид ухмыльнулся и подозвал к себе одного из троготов, держащего в руках металлический прут, на конце которого было клеймо в виде руны. Сначала девушка, да и многие в зале, не поняли, зачем оно, но, когда по мановению силы трогота палка начала излучать зеленоватое мерцание и ею ткнули человека в оголенный бок, всё стало ясно.

Рёв боли и отчаяния покачнул древние своды. Альх приподнялся и кинулся в противоположную сторону от магического сияния руны, что причиняла ему нестерпимые страдания. Оскалился, хотел вжаться спиной в решётку, но и она принесла ему новую порцию боли. Он изогнулся, застонал и упал на четвереньки, тяжело дыша.

В этот момент придворные, да и Ивонет, увидели, в каком плачевном состоянии находится заключенный. Лица практически не было видно, волосы и борода настолько густые и длинные, что устилали дно клетки. Тело оголено, лишь обрывки замусоленных штанов и грязь защищали бедолагу от полной наготы. Кожа от шеи до пят покрыта шрамами от ожогов, но не простых, а магических, создавших на теле несчастного руническую вязь и, как предполагала девушка, запечатавших дар стихийника. Если, конечно, это был стихийник, а не бедолага, которому просто не повезло.

Наконец, выровняв дыхание, заключенный поднял голову и окинул присутствующих невидящим взглядом. Воспалённые, покрытые кровавыми корками и гноем глаза были закрыты. От них по лицу расходились синюшные прожилки. Ивонет не удивилась бы, узнав, что человек слеп или его давно лишили глаз. Она вскочила, чтобы защитить бедолагу и обвинить собравшихся в жестокости, но ее мать, королева Сэльга, с