она, совсем дура, что ли?

С другой стороны, Людвиг, наверное, еще хуже, чем наркоманы. Непонятнее и опаснее. А ведь связалась же на свою голову!

– Я буду вести себя прилично и сидеть дома. И ходить в школу. И не драться там… и вообще нигде. – Бабушка молчала, будто ждала еще чего-то. Не разговор, а собеседование на должность штатного телепата! – Извини? – неуверенно предположила Ксюха.

И, судя по слегка потеплевшему взгляду, угадала.

– Иди ужинать, – велела бабушка, кивая в сторону кухни. – Да стой ты! Руки помой. И переоденься.

* * *

Чат класса молчал. Очень подозрительно молчал.

Ксюха давно догадывалась, что где-то есть еще один, в который ее не позвали, но сейчас окончательно в этом убедилась. Потому что не могло такого быть, чтобы сегодняшнее событие вообще нигде не обсуждалось.

Значит, завтра все опять будут шушукаться по углам и пялиться в спину. В лицо-то, скорее всего, ничего не скажут, но все равно неприятно.

Зато в одном из мессенджеров внезапно обнаружилось сообщение от Тимура: «У тебя все в порядке? Помощь нужна?»

«Ничего страшного, уже все нормально. Спасибо», – набрала в ответ Ксюха и мысленно показала одноклассникам язык. Точнее, одноклассницам. Небось им-то Тимур в личку не пишет!

На самом деле его звали Тимур Игоревич, учителей все-таки положено величать по имени-отчеству, особенно если они взрослые, а не какие-нибудь практиканты.

А Тимур Игоревич был вполне уже взрослым, преподавал историю и обществознание, носил очки в тонкой оправе, прятал под длинными рукавами рубашек татуировки и, по мнению некоторых девчонок, походил на какого-нибудь корейского айдола. Не то чтобы во всем походил, но что-то такое восточное в его внешности проглядывало. Точно национальность определить никто не мог, а в лоб спрашивать девчонки почему-то стеснялись.

А Ксюха однажды не постеснялась и спросила. Любопытно же! И татуировки показать попросила, а то все о них только слышали.

Так и выяснилось, что ни капли он не кореец, а всего-навсего на четверть татарин и еще на четверть казах. Никакой экзотики. Зато татуировки действительно были: парные, на обоих предплечьях, как широкие браслеты со странным витым орнаментом. Красиво, но непонятно.

Ксюха решила, что узор похож на надпись на Кольце Всевластия, и следующие полчаса они обсуждали сначала фильм, а затем книгу. Потом еще что-то. И еще. Потом Тимур Игоревич между делом пожаловался, что уже не знает, куда складывать анонимные записочки от влюбленных школьниц, и спросил, нельзя ли что-то с этим сделать.

– Сжечь? – предположила Ксюха. И уточнила на всякий случай: – Я имею в виду записки, а не девчонок. Хотя их тоже иногда хочется сжечь.

– Нет, конечно, – смутился Тимур. – Сжигать никого не надо, но, может быть, ты как-то объяснишь им, что не стоит так себя вести? Во-первых, я учитель, а они ученицы. Во-вторых, я же старше вас лет на… Тебе сколько?

– Тринадцать.

– Ну вот, а мне – тридцать! Больше чем в два раза старше! И вообще, у меня девушка есть.

– Они знают. И про девушку, и где она работает. Давно уже выследили, – не стала скрывать Ксюха. – А меня они слушать не будут, я им не авторитет. Могу только хуже сделать нечаянно. Так что вы уж как-нибудь сами.

С того времени прошло года два.

Как отвадить фанаток, Тимур так и не придумал, но с Ксюхой иногда болтал на переменах и приносил ей книжки почитать.

Те же самые книжки она вполне могла скачать в интернете и читать с телефона (что зачастую и делала прямо на уроках), но обмен бумажными томиками подразумевал еще и общение, и обсуждение, и очень быстро стал той отдушиной, ради которой Ксюха вообще заставляла себя ходить в школу.

Заодно и историю полюбила. Ну а что? Она интересная, особенно если не по учебнику зубрить, а Тимура слушать и документалки смотреть, им же и посоветованные.

Зато одноклассницы Ксюху окончательно невзлюбили. Так же пылко и искренне, как не любили тимурову девушку. Только девушка была далеко и об этой нелюбви знать не знала, а Ксюха каждый день мелькала в школе. И каждый день ловила на себе злобные взгляды. И иногда отскребала жвачку со стула, прежде чем сесть за парту.

Или от джинсов, если забывала заранее проверить стул.

«Расскажешь, что на самом деле случилось?» – высветил телефон.

Прямо сейчас Ксюха хотела только одного: молча подумать, во что она ввязалась и как теперь с этим быть.

«Завтра на перемене подойду».

«Буду ждать. Выше нос!»

Ксюха послушно задрала нос к потолку, хоть Тимур не мог ее сейчас видеть. Сделала селфи в подтверждение, но так и не отправила – лицо на фото получилось такое испуганное и усталое, что никакие фильтры не спасали.

И вообще, перспективы не радовали.

Бабушка, конечно, в итоге сменила гнев на милость и сказала, что отдавать деньги за разбитый телефон можно и частями, за год управится. Ксюха подозревала, что можно и быстрее, если ноут все-таки продать, а не хранить из вредности где-нибудь у соседей или на работе. С другой стороны, кому он нужен, этот ее ноут, ему давно на металлолом пора, подвисает от каждого неловкого движения.

С третьей стороны – Людвиг. И его «Да там все просто: придешь на место, заберешь коробку, содержимое поделим».

Ксюха, конечно, всегда знала, что нельзя верить странным незнакомым личностям, особенно если они честно признаются, что сбежали из тюрьмы. Но магия… Магия – это веский аргумент! Пусть даже сама Ксюха ей не владеет, Людвиг – преступник, а Дом – стремная хтонь, питающаяся кошмарами, но как же хочется вернуться в комнату с камином или в новую спальню с разноцветной дверью!

Хочется выяснить, что такого натворил Людвиг.

Хочется узнать больше о магическом мире.

И хочется денег: отдать долг за телефон, купить новый ноут… ну и вообще. Вон бабушка давно ворчит, что к зубному надо, но каждый раз откладывает, потому что деньги на что-то другое нужны.

Значит, придется взять себя в руки и идти добывать эти самые деньги. Прямо после уроков, чего тянуть-то.

* * *

Сразу после уроков не получилось: сначала Ксюха заглянула к Тимуру и пожаловалась на жизнь, то есть рассказала о собаке и разбитом телефоне, узнала учительскую версию («Фролова совсем от рук отбилась!») и обменяла прочитанную книгу на новую.

Потом пыталась избавиться от Инги.

Инга Гаврилова была одной из тех девчонок, которые тащились по Тимуру, но училась она на год младше, поэтому остальные фанатки ее в свою тусовку не звали. Ее вообще никуда не звали, кроме школьных олимпиад, поэтому пухленькая малявка в толстых очках обычно держалась особняком и проводила свободное время уткнувшись в мобильник. Или прячась от Буранова.

Буранов в принципе считал своим долгом докопаться до всех, кто хоть сколько-то выделялся из толпы. Ксюхе от него поначалу тоже частенько прилетало, но