– Анна, не спать!!!! – Хавиер постучал по столу стаканом с джин-тоником.

– Я тоже только что вернулась из Африки, – она подняла голову и улыбнулась.

– Мы плавали с друзьями в Тунис. Загорели. Вы, Анна, совсем беленькая, не загоревшая. Вот смотрите.

Он нагнулся и потянул брючину вверх, подняв ее до колена.

– Вот видите? – мадридец продемонстрировал загоревшую, волосатую ногу. – Я весь такой. На мне нет ни одного белого пятнышка!

Хавиер захохотал. Он отпил еще глоток и помотал свой стакан из стороны в сторону, позвякивая льдом.

– Я тоже такой же. Анна не понимает, глупая девочка. Быть загоревшим – это же модно.

– А в чем тут фишка?

– А в том, малышка, что это говорит о том, что ты можешь себе позволить в солнечное время суток не работать, а находится на солнце.

Анна строго посмотрела на него.

– Так вот почему твоя жена умирает от рака кожи. А я-то думала, почему она ходила все время в солярий!

– Да шутит она, не была она в Африке. А в Москве – какое солнце, они там в шкурах животных ходят! Снег, минус 20! Помнишь, у нас как-то шел снег, так никто не работал. Все смотрели, как снег падает, – каталонец звонко рассмеялся.

– Ну и что! Я зимой тоже катаюсь на лыжах, в горах, по снегу. Приезжаю —весь черный!

Хавиер уже расстегнул пиджак и откинулся на спинку дивана. Он наклонился и потянулся через столик к Анне, взял ее за руку.

– Вон, вон смотри. Видишь, у стойки. В серых плащах. Это проститутки.

Стук каблуков заставил всех оглянуться на дверь. К ним шла пухленькая блондинка, на ходу расстегивая черную куртку и поправляя волосы.

– Привет, Антонио, Хавиер, целую.

Она чмокнула мужчин в щечки и села рядом с Хавиером в кресло, напротив Анны.

– Знакомьтесь, Мария, мой близкий друг. Анна. Что ты будешь пить? Я забыл вас предупредить, что Мария подойдет.

– Джин с тоником. А вы правда русская?

– Нет, – Хавиер рассмеялся, – она индеец.

– А что, в Москве так принято одеваться вечером?

Антонию, все не нравилось в Анне. От цвета кожи до цвета одежды.

– Вот посмотрите, я одет в черный бархатный костюм. Я купил его в Париже. А на Марии, вот посмотрите. Короткая черная юбка, черный топик. Обратите внимание на итальянский ремешок. Очень дорогой аксессуар. Туфли, тоже черные, на среднем каблуке. Это правила. Вы пришли в кроссовках.

– А если бы я тоже пришла в черном, как бы вы нас различали?!

Все рассмеялись.

Распевающий песенки трансвестит, наконец, подошел к ним. Мужчина был в роскошном парике блондинки. Губы были ярко красные, на глазах – голубые тени, щеки намазаны румянами. Пестрое платье, короткое и обтягивающее, вполне подходило к высоким каблукам.

Он улыбнулся и молча протянул красные гвоздики Анне и Марии. Девушки переглянулись. Не дожидаясь, когда они возьмут цветы, трансвестит воткнул их в кружки для пива. Хавиер неохотно потянулся за бумажником. Антонио сделал останавливающий жест.

– Я заплачу по счету, Хавиер. Я вас пригласил. Я вас и угощаю.

Он дал купюру артисту, встал со своего места и пошел к стойке расплатиться.

Артист, что-то тихо напевая, уселся на его место и стал помешивать гвоздикой в бокале мадридца. Он улыбался и не сводил глаз с Анны. Заметив, что испанец возвращается, он встал.

– До свидания, дорогие мои, до свидания, – пробормотал он и скрылся из бара.

Антоний спокойно уселся на его —свое место, вынул гвоздику из своей кружки и сделал пару больших глотков.

– Тут есть одно приятное местечко. Я был там вчера вечером. Спать еще рано. Я предлагаю сходить.

Анна вдруг засуетилась и сняла со спинки кресла свою куртку. Она достала из кармана фотографию и протянула ее мадридцу.

– Вот посмотрите. Тоже красивое местечко. Где, вы думаете, может быть эта могила? Или, может, вы знаете, кто это – Мария Анна Вагнер?

– Ха-ха. Я как раз сижу с вами – Анной и Марией.

– Да, но еще не на кладбище.

Антоний рассмеялся еще заразительнее.

– Ну давайте посмотрим вашу фотографию. А что, это вас так интересует? Это ваша родственница?

Он взял фотографию и достал очки.

– Да нет, просто попалась фотография. Необычная могила. Хочу нарисовать с натуры у себя на картине и боюсь – как бы не было неприятностей с родственниками за использование имени.

– Да не слушай ты ее. Вот привязалась к какой-то могиле. Нет в ней ничего особенного. Просто сломанный крест.

Мария встала со своего места и присела на мягкой ручке дивана рядом с Антонио.

– Я знаю что это за кладбище! Это тут рядом, около Барселоны, в Калеле. Оно прямо на море. Рядом. Практически на пляже.

– На пляже?

– Да нет, за изгородью, все как положено, просто море прямо за стеной. Там и правда классно.

– Ты хочешь сразу туда, или пока согласна подождать? Я предлагаю на сегодня более приятное местечко. Пойдете, или телевизор смотреть будете?

– А что за местечко?

Хавиер заметно оживился. Он уже давно допил свой джин и ерзал на кресле, как на углях.

– Во французском духе. Так что, идем?

– Конечно.

Антонио допил последний глоток пива, встал и подал Марии куртку и гвоздику. Хавиер вскочил и первым направился к двери. Вся компания последовала за ним следом.

Они вышли на улицу. Было темно и немноголюдно. В ночной Барселоне жизнь перемещается в бары. Компания разделилась на пары. Мария и Антонио шли впереди, Анна и Хавиер – за ними.

Мария что-то шептала испанцу на ухо, и тот громко смеялся. Она оглянулась.

– Тут недалеко. Ты знаешь, Хавиер.

– Так ты был там! Что это за место, Хавиер?

Анна тихо и настойчиво теребила каталонца за рукав.

– Увидишь, милая, увидишь. Я хочу показать тебя другим людям.

Он улыбался, посмеивался и обнимал её за талию.

Так, не спеша, они дошли до многоэтажной вышки. Воспользовавшись домофоном, вошли внутрь. Лифт. Анна не видела указатель этажа. Возможно, это был самый верхний, потому что лифт поднимался долго.

Просторный холл, и проход в полутемный зал. Все решено в черно-синей тональности. Справа барная стойка, впереди – пространство, обрамленное диванами, выстроенными по линии каре. Перед ними столики. За столиками – парочки, или компании. Все тихо, никто почти ничего не говорит, и только сверху, в каждом углу нависают экраны с порно.

– Это что – порнокинотеатр?