– Для таких больших – железо.

– Вот его и используйте. Глина сделает своё дело.

– Но как? Как такое возможно?!

– Возможно. Просто поверьте.

Но Герман не мог поверить в подобное. А ещё его возмущала та лёгкость, с которой Осирис говорил обо всём этом.

День только начался, а Герман уже чувствовал себя выжатым как лимон. Хотелось упасть в мягкую кровать и не подниматься до самого вечера, но он ограничился жёстким табуретом.

– Что ж, мне пора. Завтра в то же время? – спросил Осирис перед уходом и, бесцеремонно стряхнув зонт, направился к выходу.

Герман внимательно наблюдал за тем, как на грязный пол небрежно слетали капли.

– Да, до завтра!

Дверь негромко хлопнула. Герман просидел, уставившись в одну точку ещё с десяток минут и переваривая всё, что он испытал и узнал за сегодня, пока, наконец, не был разбужен звонком. Он принял вызов, но ничего не запомнил из того, что ему сказал голос в трубке.

Набив желудок конфетами и растормошив крепким кофе взопревший мозг, Герман, наконец, подошёл к столу, где лежала собранная им глина.

– Это никуда не годится. Тут даже на одну стопу не хватит, – говорил он со своим одиночеством, собрав сырьё в скромную горку.

– Это первый раз. Ты не был готов, – ответило одиночество, но легче от этого не стало. – Ты же не думал, что всё будет легко и просто?

Герман помотал головой.

– Зато теперь ты знаешь, что тебя ждёт. Можно подготовиться.

После непродолжительной беседы с самим собой мастер, наконец, успокоился и даже повеселел. Завернув добычу в мокрую тряпку, он сложил её обратно в ящик стола.

Сегодня в планах было ещё много дел, но скульптор был не в состоянии даже думать – не то что творить.

Остаток суток он посвятил рисункам заказанных изделий и раздумьям над тем, как ему улучшить сбор глины, которая являлась, пожалуй, самым дорогим материалом во всём мире. И этот материал лежал завёрнутым в грязную тряпку в его рабочем столе. Герман всем своим нутром прочувствовал, что прикоснулся к божественному, и это чувство накрыло его с головой.

***

Отоспавшись, Герман спешил на работу, окрылённый мыслями о грядущем бессмертии. Никто, конечно, не обещал ему вечную жизнь. Осирис лишь согласился на ещё один срок, но где один, там и второй, не так ли?

Сегодня Герман планировал собрать в два раза больше глины и начать мастерить каркас будущего тела. Он уже давно не практиковался в сварке, и его руки приятно зудели от нетерпения. На подходе к мастерской Герман обнаружил толпу людей, дежуривших возле входной двери. Яркие безвкусные цвета одежды, громкий смех, странные слова, которые скульптор не понимал и потому ненавидел, – это были студенты, пришедшие на мастер-класс.

«Эти идиоты всегда приходят, когда захотят. Для кого, спрашивается, на сайте висит объявление о предварительной записи?»

В планах Германа были лишь два занятия на вечер, всё остальное время мастерская работала как магазин. Но студентов мало волновали правила. Для них работала только одна истина: кто платит, тот назначает время.

Герман не так давно сам окончил институт – всего каких-то пятнадцать лет назад, но он чувствовал огромную пропасть между собой и теми людьми, что оккупировали его порог. Словно они были из разных эпох, и, как все брюзги, Герман постоянно отзывался о современной молодёжи как о потерянном поколении, не упуская случая намекнуть об этом юным дарованиям. Но студенты несли ему больше всего денег, а ещё – разведённые мамаши и влюблённые парочки. Последние вообще были помешаны на всякой совместной ерунде, поэтому покупали мастер-классы в подарок друг другу.

Герман потеснил толпу и, открыв дверь, впустил живую массу внутрь.

Среди пёстрого макияжа и сальных волос он заметил серый силуэт Осириса. В той же неизменной одежде, с тем же зонтом в руках и пришитым к лицу выражением.

– Вы не могли бы подождать? – обратился скульптор к Смерти максимально вежливо.

– Вы серьёзно? – Осирис поднял вопросительно бровь, намекая на абсурдность вопроса.

Герман пожал плечами.

– У меня занятия, я не могу сейчас выгнать толпу, может быть, после обеда?

– Вы хоть понимаете, с кем разговариваете и о чём просите? – голос Осириса звучал так глухо, что не было понятно: возмущён он или нет, но Герман решил, что всё-таки возмущён.

– Мы поступим следующим образом. Раз в день Вы можете призывать меня по одному из тех имён, что я вам назвал, без разницы – каким, просто произнесите вслух пять, нет, три раза, и я приду. Но лишь на минуту, чтобы Вы могли собрать материал, а после я уйду. Лучше вам быть подготовленным к моему появлению, а на сегодня ваш лимит исчерпан. До свидания.

Герман хотел остановить его, вставить слово, но Осирис исчез так же стремительно, как отец-алиментщик в день зарплаты.

«Чёрт с ним, времени ещё полно». Герман глянул на песочные часы, что ему оставил новый знакомый. Риска песка не сместилась даже на йоту. Десятки лет были в его запасе, и какой-то там день ничего не изменит. Тем более он собирался начать мастерить каркас.

Мастер-классы продлились до самого вечера, без перерыва на обед. Люди шли и шли, словно на бесплатную дегустацию вина. Большинство из этих лиц были Герману незнакомы – сплошные новички. Он спрашивал их: откуда они узнали про «Песчаный колокол»? И все, как один, отвечали, что начитались отзывов в интернете. Кажется, всё вставало на свои места. Сомнений быть не могло – это дело рук Осириса. Его отзывы заставляли людей нести свои тела и деньги в логово Германа. Смерть умеет убеждать.

Закрыться пришлось на час позже. Последняя семейная пара никак не могла победить обычную салатницу. Их пальцы не чувствовали глину и постоянно превращали изделие в крутящийся сгусток малоприятного на вид теста. Правда, когда салатница всё же получилась, Герман не увидел особой разницы.

«Господи, на что я трачу время?» – думал он, глядя на то, как люди смеются над собственной криворукостью. Он бы давно выгнал их, закончив работу самостоятельно, но эти двое упорно шли к финалу сами, их не смутил даже тройной ценник за дополнительное время. Наконец, салатница заняла своё почётное место для сушки в «галерее уродцев» – так Герман называл работы своих клиентов. Благодарная парочка была выпровожена с самой фальшивой улыбкой, какую Герман смог достать из своего загашника.

Закрыв дверь, он почувствовал себя выбитым ковром, распластавшимся на грязном снегу. Сил не было, но было желание, и Герман поспешил в кладовку за сварочным аппаратом и