— Я заберу твои вещи из твоего дома. Какие-нибудь предпочтения? — спрашивает он, как только подходит к двери.

Я перечисляю список, большая часть которого, я уверена, очевидна, например, нижнее белье и косметика. У меня возникает искушение добавить пару дерьмовых вещей, которые заставят его искать, но что-то подсказывает мне, что ему придется хорошенько порыться, пока он там, независимо от того, ищет он что-то или нет.

В ту секунду, когда он закрывает за собой дверь, клянусь, я дышу впервые с тех пор, как застала его стоящим здесь.

Закрыв глаза, я вспоминаю все, что он мне сказал.

Дедушка был тем, кто это сделал.

Но почему? Что он выиграет, передав меня Чирилло?

И, возможно, что более важно, какого хрена мама продавала им наркотики в поместье, которое контролируется в основном Волками? У нее было гребаное желание умереть?

Я думаю, единственный небольшой позитив во всем этом заключается в том, что у меня будет шанс спросить ее. Я просто должна молиться, чтобы она прошла через это нормально.

Найдя ключ от дома Эмми в ее сумочке, я запер квартиру и направился к выходу.

Меньше всего мне хотелось ехать через весь город. Все, о чем я мог думать, когда мои пальцы сжимали руль по дороге сюда, это забраться к ней в кровать, обнять ее и заснуть.

Но у нас больше не такая жизнь.

Это все моя вина. Я более чем осведомлен об этом факте, но это не значит, что я не хочу, чтобы она могла забыть обо всем хотя бы на пару часов и позволить мне обнять ее еще раз.

К счастью, в доме ее отца нет сигнализации или чего-либо, мешающего моей безопасности, поэтому, вставив ключ в замок, я вхожу прямо внутрь.

Это первый раз, когда я по-настоящему побывала внутри. Я только лишь заходил в ее спальню раньше, и это было не совсем по приглашению.

Я не тороплюсь проверять каждую комнату. Я изучаю фотографии, которые украшают каминную полку и стеллажи. Я открываю ящики и быстро просматриваю их. Я понятия не имею, что я ожидаю найти. Не похоже, что у Доусона будут веские доказательства того, с чем его дочь могла или не могла быть связана, но, тем не менее, я смотрю.

Только когда я добираюсь до ее спальни, я действительно начинаю обращать внимание.

Я не оставляю ни дюйма этой комнаты нетронутой. Часть меня хочет что-то найти. Пачка денег, заначка с косяком или что похуже. Что-нибудь, что угодно, что заставит ее выглядеть виноватой и даст мне повод наказать ее, выбросить ее из моей системы, потому что прямо сейчас все, что я хочу сделать, это утешить ее. И хотя моя интуиция говорит мне, что она этого заслуживает, мой мозг склоняется в сторону осторожности.

Сидя на краю ее кровати, я опускаю голову на руки.

Я окружен вещами, которые я упаковал для нее, но я не нашел ничего компрометирующего.

Все мое тело болит от усталости, и искушение просто лечь и заснуть почти невозможно отрицать. Быть в окружении ее запаха почти так же хорошо, как быть рядом с ней настоящей… верно?

Но, в конце концов, я заставляю себя встать, перекидываю ее спортивную сумку через плечо, хватаю ее школьную сумку, ноутбук и все остальное, что она просила, и спускаюсь вниз — так же смущенный всем этим, как и до того, как вошел.

Один из телефонов жужжит у меня в кармане, когда я сижу в своей машине возле ее дома, заставляя себя завести двигатель и ехать домой.

Вытаскивая их, я обнаруживаю, что это телефон Эмми с другим сообщением от Стеллы, спрашивающей, жива ли она снова.

Открыв его, я быстро набираю ответ, чертовски надеясь, что из меня получится убедительная девушка.

Она немедленно начинает печатать.

Мысль о том, чтобы трахать Эмми, пока она не сможет ходить, заставляет мой член шевелиться. Хотя это бессмысленно. Не похоже, что какое-то время — это будет какое-то действие. Или когда-либо.

Мои яйца все еще болят от колена, которое они приняли ранее. В следующий раз я сомневаюсь, что она будет такой импульсивной. Вероятно, у нее наготове оружие, чтобы покончить с ними.

Со вздохом я быстро набираю ответ, задаваясь вопросом, как, черт возьми, я собираюсь выпутаться из этого.

Ты понятия не имеешь, Стелла.

Точки начинают подпрыгивать, и я жду, что она может сказать.

Мое сердце бьется о ребра, а желудок сжимается. Последнее, что мне нужно, это чтобы Стелла вмешалась. Она будет как собака с гребаной костью, если почувствует, что что-то не так.

— Черт, — я шиплю, размышляя, что отправить в ответ.

Я колеблюсь, прежде чем отправить это, задаваясь вопросом, не звучит ли это слишком по-мальчишески. Но, в конце концов, я не могу придумать ничего лучше, и, в конце концов, я слышал, как эти двое говорят о сексе. Они вполне могут быть парнями, какими грубыми они могут быть. У бедной невинности Калли не было ни единого шанса, когда они обе втянули ее в свой круг.

Следующая строка смайликов с баклажанами вызывает у меня смех.

— Да, Стел. Мы все знаем, как сильно ты любишь член.

Нажимая кнопку «Пуск», я сажусь прямее и снова отправляюсь через весь город.

К счастью, когда я возвращаюсь, больше ничего не разгромлено, и все, что я уже начал убирать, все так же, как я это оставил.

Направляясь прямо в комнату, на которую она претендовала, я стучу.

— Эм, я собрал твои вещи.

Ничего.

На этот раз я стучу сильнее. — Эм?

Тишина.

Нажимая на ручку вниз, я приоткрываю дверь.

Несмотря на то, что сейчас почти обеденное время, в комнате темно, и она свернулась калачиком на кровати, все еще одетая в мои спортивные штаны и толстовку с капюшоном, ее мокрые волосы разметались по темной подушке.

Она прикусывает нижнюю губу, как делает, приближаясь к оргазму, и ее пальцы крепко сжимают одеяло.