Дурацкая была история, на самом деле. Кто ж мог подумать, что он никак не угомонится... Впрочем, я, кажется, понял, что он пытался провернуть.

– А про пары расскажете? – поинтересовалась она с любопытством.

– Позже, Олейно, – коротко бросил он и, предвосхищая возражения, резко поднял ладонь. – Валентайн где-то поблизости.

Саша вздрогнула и плотно сжала губы.

– Он чует мой запах?

– Нет, он ощущает аромат магии. Ты не знала? – он пересел к девушке и перетянул ее к себе на колени. Меньше всего ему хотелось бодаться сейчас с Киром. Поставит того перед фактом позже, и все.

– Эй, полегче, учитель. Мы так не договаривались, – сразу же ощетинилась она.

– Таким образом мы собьем его со следа, – усмехнулся Энцо и равнодушно оглядел зал.

Посетители, решив, что дракон тискает в углу случайную подружку, даже бровью не повели. Только некоторые позволили себе сальные ухмылки.

– Каждая магия имеет свой аромат. У Валирии она пахла лавандой, но твоя благоухает хвоей и снегом. Эти запахи в тебе смешиваются и... – он не договорил и сильнее прижал Сашу.

Ее аромат снова творил с ним что-то странное. Даже давно позабытый, родной рокот зверя вновь заполнил голову, как когда-то в юности.

Энцо попытался сосредоточиться, только получилось плохо. Мозги поплыли. А ведь в трактире он тоже чуть не потерял контроль.

Что с ним происходит?

Но горячая дрожь уже опалила спину, и Дракон шевельнул крыльями.

Один яркий миг, а затем Энцо снова прошили нити пустоты и холодного молчания. А сердце разорвала надсадная, отчаянная боль.

Что может быть страшнее, чем ощутить надежду и сразу потерять ее?

«Нет, нет, вернись»! – позвал он мысленно.

Будто отозвавшись на зов, Дракон вновь рыкнул, на этот раз радостно, и золотой туман разлился перед глазами.

Хоть ненадолго вернуть, почувствовать ипостась.

Он скучал по нему. Как же он скучал…

И даже нестерпимая и жгучая боль, пламенными языками облизавшая спину, не омрачила его ликования.

Энцо сам не заметил, как сильнее сжал руки на талии девушки.

6.

Александра

Нет, ну только я расслабилась, и здрасте… И те мерзкие мужики лыбятся, как будто мы с герцогом чем-то неприличным занимаемся.

Может, они вообще меня узнали, и вскоре тетушке Доре донесут, что ее служанка сбежала с любовником. Стыд какой…

Но тут герцог Асон сжал меня так, что аж кости хрустнули. Глаза его потеряли осмысленность и наполнились жидким золотом.

Ой, не нравится мне этот шальной взгляд.

– Учитель, очнитесь, – прошипела я, но спрыгнуть с его колен не смогла. Держал слишком крепко. – Вам плохо? Учитель?

С герцогом определенно творилось что-то странное, неприятно напоминающее готовность к обороту. Не зря же его так трясет? Читала я в книжках всякое и теперь тоскливо размышляла – мне уже звать на помощь или можно подождать? И кто мне вообще здесь поможет?

Его ладони тем временем переместились мне на бока, а герцог замотал головой, будто смахивая морок или что там на него нашло.

– Не смейте оборачиваться! Слышите?! Но только… разве ваш дракон не... того? – я неловко замолчала, так как не знала точно, что происходит со зверем оборотня после блокировки.

В ответ герцог криво улыбнулся и слегка встряхнул меня, устраивая поудобнее. И вот какого черта он такой красивый мужик, а?

– Как ты правильно и тактично заметила, Олейно, мой дракон действительно того. Просто у твоего старого учителя спина разболелась. Бывает, когда перевалишь через первую тысячу лет, – протянул он сдавленно и взглянул на меня совершенно безумным и счастливым взглядом.

– О-о, — вырвалось у меня, – вам бы спину в тепле держать, учитель.

Герцог в ответ тяжело вздохнул и тихо рыкнул.

Нет, нет, не нравится мне этот лихой и придурковатый вид. Может, местный «напиток богов» так действует на драконов? Он-то сделал лишь пару глотков и сморщился, но вон как развезло бедолагу.

Руки на моих боках напряглись и сдвинулись поглаживая. Плащ соскользнул с плеч.

Жар от широких мужских ладоней обжигал, вызывая неразумное желание стонать и тереться об этот чешуйчатый образчик мужественности. Но я безжалостно подавила непристойный порыв и сухо обратилась к герцогу:

– У вас, как видно, и руки трясутся, учитель, все соскальзывают прямо на…

Я опустила глаза на свое бедро, крепко схваченное длинными мужскими пальцами. В ответ – молчание.

Эмм. Кажется, ситуация выходит из-под контроля и стоит сообщить об этом прямо, раз намеки не помогают. А выбраться из железного захвата самостоятельно все не получалось, сколько я ни извивалась.

Но тут герцог окончательно выбил меня из колеи, заявив хриплым шепотом:

– Садись верхом.

Чего?!

– Учитель, моя репутация… – нет, я не хотела даже допускать, что дракон неожиданно тронулся рассудком и предлагает мне прилюдный разврат. И это он написал два фолианта на древнедраконьем? По тысяче листов каждый?

– Такой старый дед, как я, тебе не опасен, Саша, – хмыкнул он. – Просто хочу почувствовать тебя ближе.

Нет, он все-таки спятил.

– Зачем ближе? Я ревматизм не лечу. Или что там у вас разболелось, – я нахмурилась, так как его блестящие, наполненные сиянием глаза никак не походили на старческие. И не вызывали ни капли доверия, несмотря даже на драконью клятву, которую он недавно произнес.

Я снова попыталась соскользнуть с него, но герцог вцепился намертво. Взгляд его сделался сосредоточенным, а губы сложились в жесткую линию.

Неужели я опять вляпалась? Мамочки, ну зачем я поверила дракону?! Зачем клюнула на громкое имя?

Я огляделась – сидевшие в зале личности замерли и глазели на нас, в надежде урвать вид голой ножки или еще какой-нибудь интригующей части девичьего тела. Для них намерения дракона не оставляли сомнений.

– Тут люди, учитель, – с укором произнесла я, пытаясь вырваться, – они смотрят.

– Олейно, я жду, – последовал властный ответ.

Все драконы ненормальные, извращенцы хвостатые!

– Ну уж нет. Увольте. Я драконам не верю, а пьяным вдрызг ящерицам и подавно!

– Я не пьян, – процедил он гневно и я сразу уверилась в обратном.

Ну все, кина не будет. Дальше добираться до Чабира придется одной. Если, конечно, отобьюсь от этого чокнутого… и от Кира…

Зрачки герцога окончательно трансформировались в страшные иглы, но зато он ослабил хватку. Вот шанс!

Только ноги-руки отчего-то стали вялыми и голова потяжелела.

Ох, и сердце бьется как бешеное, добежать бы до дверей… Стены