— У меня тормоза отказали.

— Да не об этом речь. Вы бросили машину на ночь, влесу, ее же «раздеть» могли. Деревенские, они такие, ничего не оставят. Колеса,сиденья — все бы утащили, да вы еще и магнитолу забыли.

Я тяжело вздохнул. Да уж, о радио я вчера не подумал,прихватил документы, и все. Впрочем, ничего ценного я с собой не вожу. Вбардачке лежит небольшая сумма денег, несколько пятидесятирублевок, таксказать, «штрафные», и это единственное, чем можно поживиться. То, что«десятку» могут разобрать на части, мне в голову не пришло.

— Безголовый вы человек, — бубнил эвакуаторщик.

— Здесь жилья поблизости нет, — попытался яоправдаться, — откуда мародерам взяться? Повсюду лес, а по этой дороге,похоже, практически не ездят.

— И то верно, — сбавил тон собеседник, — всепо основному шоссе пилят, это никому не нужно. Ну, с богом!

Раздался скрип, и «десятка» медленно вползла на дорогу.

— Теперича все заберите изнутри, — велелэвакуаторщик. — Чтоб пусто было. Мне неприятности ни к чему. А то потомначнутся претензии: мол, у нас тысяча баксов в бардачке валялась.

Я улыбнулся, подошел к машине и увидел спереди напокореженном бампере непонятный предмет, похоже, тряпку. Я машинально схватилего и вскрикнул. Это была шапочка белого цвета, конической формы.

— Она была! — выкрикнул я.

— Ты чего? — попятился эвакуаторщик.

Я подбежал к нему.

— Как вас зовут?

— Леха, — оторопело ответил парень.

— Леша, там в овраге женщина! У вас есть лопата?

— Есть, — кивнул Леха, — как не быть! Куда жбез нее? Вон висит!

Я схватил орудие землекопа и бросился к оврагу. Значит,несчастная девушка, возникшая в свете фар, никакое не привидение. Я сбил ее, аона своим внезапным появлением спасла мне жизнь. Да, именно так. Не возникнивнезапно в свете фар ее лицо, бледное, с огромными глазами и крупной родинкойна щеке, я бы не стал выворачивать руль влево и не попал бы в кювет. Нет, япронесся бы еще несколько метров и слетел с высокого обрыва в карьер. Я убилнезнакомку и тем самым спас себя.

Я орудовал лопатой, как сумасшедший, снег летел в разныестороны, забивался в ботинки, в рукава… Леша пару мгновений стоял молча, потомспустился в кювет, отнял у меня лопату и сказал:

— Сбрендил, да?

— Там девушка, — я указал пальцем в снег.

Леша покачал головой.

— Привиделось тебе.

— Нет! Буду ее искать.

— Некогда мне тут толкаться, — обозлилсяЛеша, — мне по времени платят.

Я сунул ему свой кошелек.

— Возьмите сколько надо!

— Ну, раз так, — протянул эвакуаторщик и вернулсяв кабину.

Я продолжал раскапывать снег и через полчаса был вынужденпризнать: никакого изуродованного тела в кювете нет. Чувствуя невероятнуюусталость, я сел в кабину эвакуатора. Леша хмыкнул:

— Ты к доктору, в сумасшедший дом, сходи, там тебепомогут!

Я тупо уставился в окно. Какой смысл разговаривать с этимчерствым парнем?

Дома я вынул из кармана шапочку и стал ее внимательноизучать. Если бы не странная, коническая форма, то головной убор походил бы натот, который носят врачи и медсестры. Но, насколько я знаю, медики носят нечтопохожее на беретки или «таблетки». А тут многоугольная, странная конструкция,собранная из шести клиньев. Значит, девушка была… Отчего она стояла на пустомшоссе, зимой, вечером, одна, да еще без верхней одежды? Я очень хорошо помню еелицо, голую шею и воротничок белой блузки или платья. Куда подевался труп? Аможет, незнакомка не пострадала? Успела увернуться от «десятки» и убежала?Может, ее и не было? Вдруг инспектор ГАИ прав? Мне привиделся фантом! При этоймысли я обозлился и одернул себя. Ну, Иван Павлович, совсем ты разума лишился!В призраки верить стал! А шапочка? Она-то вполне материальна!

Нет, эта загадка имеет простое объяснение. Тела в овраге небыло, это точно, я перелопатил весь снег. Уйти сбитая девушка не могла, значит,ее и не существовало, это был глюк. Я был страшно напуган нештатной ситуацией,судорожно пытался затормозить, отсюда и неадекватное восприятиедействительности. А шапочка? Небось лежала в канаве давно и прилипла к фаре…

Пальцы помяли белую ткань. Не слишком-то похоже, что онавалялась пару недель под открытым небом. И что прикажете делать? РассказатьНоре? Или не стоит? Совсем запутавшись, я лег на кровать и взял газету. Подруки попалась «Комсомольская правда», даже не знаю, каким образом это изданиеочутилось у меня на столике. Я вообще-то следую совету профессора Преображенского,который настоятельно рекомендовал не читать газет на ночь. Скорей всего, яслучайно прихватил «Комсомолку» из кабинета Норы вместе с ворохом писем,пришедших в наш фонд «Милосердие». Вот моя хозяйка — та настоящая газетоманка,пролистывает кучу печатных изданий, самых разных, от натужно-респектабельных дооткровенно желтых. Она не брезгует ничем и порой страшно веселится, зачитываямне статьи типа: «В деревне „W“ женщина, сожительствовавшая с котом, родилачерепаху». Наши газетчики меня искренне поражают. Если уж печатаешь настраницах своего издания откровенную утку, то постарайся придать ей хотя быналет правдивости. Хотя люди вроде нашей домработницы Ленки охотно станутповторять эту глупость.

Я бездумно листал «Комсомолку», потом мне стало скучно.Лучше уж возьму Сенеку или Аристофана. Но для этого надо встать, а сил нет.Бессонная ночь давала о себе знать. Я положил «Комсомолку» на столик и ужесовсем было решил вздремнуть, но тут перед глазами вновь возникло лицо тойдевушки с дороги: огромные глаза, большая родинка на щеке, крупные, пухлые,сексуальные губы. Только шапочки на ее голове не было, волосы красивыми волнамиспускались на плечи. Мне понадобилась целая минута, чтобы сообразить: я вижу неглюк, не привидение. Смотрю на фотографию, помещенную на последней странице«Комсомолки».