В первые же дни второго курса все изменилось.

Когда Коннор явился на еженедельное занятие в клуб ирландского танца, она надевала туфли. Ему не было видно ее лицо, но это было неважно, потому что он не мог оторвать взгляда от ее длинных, стройных, тонких ног. Будучи звездой футбола, он привык, что девушки глядят на него во все глаза, но теперь единственная девушка, на которую он хотел бы произвести впечатление, казалось, даже не подозревала о его существовании. Мало того, выйдя в танцевальный зал, она оказалась партнершей Деклана О’Кэйси, который как танцор не имел себе равных. Оба они держались абсолютно прямо, а о легкости, с которой двигались их ноги, Коннор не смел даже мечтать.

Когда танец подошел к концу, Коннор все еще не знал, как ее зовут. И, хуже того, к тому времени, как она и Деклан ушли, он все еще не смог найти способа ей представиться. В отчаянии он решил пойти за ними следом до женского общежития, держась в пятидесяти метрах позади них и все время оставаясь в тени, как его учил отец. Он страдал, пока они беззаботно болтали, взявшись за руки. Когда они дошли до общежития, она поцеловала Деклана в щеку и исчезла. Коннор подумал: «Почему я увлекся футболом, а не танцами?»

Когда Деклан удалился по направлению к мужскому общежитию, Коннор начал расхаживать взад и вперед под окнами женского общежития, размышляя, что он может сделать. Наконец девушка его мечты на секунду отдернула занавеску окна, и он мельком увидел ее в пеньюаре; потом занавеска задернулась. Коннор подождал еще несколько минут и неохотно поплелся в свою комнату. Сев на край кровати, он начал писать письмо матери, сообщая ей, что он увидел девушку, на которой хочет жениться, хотя он до сих пор с ней не обмолвился ни словом — и, более того, даже не знает, как ее зовут. Заклеивая конверт, он пытался убедить себя, что Деклан О’Кэйси — всего лишь ее партнер по танцам.

Целую неделю Коннор пытался что-то о ней узнать, но узнал очень мало: только то, что ее зовут Мэгги Берк, что она получила стипендию для поступления в колледж Святой Марии и что на своем первом курсе она изучает историю искусств. Он проклял себя за то, что ни разу в жизни не был в художественном музее; если он когда-либо приобщился к раскрашиванию чего бы то ни было, то разве только когда, по просьбе отца, он красил забор их заднего дворика на Южной Лоу-стрит. Как выяснилось, Деклан был партнером Мэгги по танцам уже в старшем классе средней школы, и он был не только лучшим танцором в клубе, но еще и считался самым способным математиком в университете. Ему уже предложили несколько мест в аспирантуре нескольких университетов — даже до того, как он сдал выпускные экзамены. Коннор мог только надеяться, что Деклану предложат самое лучшее место как можно дальше от Саут-Бенда.[12]

В следующий четверг Коннор первым явился в танцевальный клуб, и когда из женской раздевалки вышла Мэгги в кремовой блузке и короткой черной юбке, единственный вопрос, который он себе задавал, заключался в том, смотреть ли ему ей прямо в глаза или на ее длинные ноги. Весь вечер опять ее партнером был Деклан, а Коннор угрюмо сидел на лавке, пытаясь сделать вид, что он не видит Мэгги. После финального танца она и Деклан ушли. Коннор снова последовал за ними до женского общежития, но на этот раз он заметил, что она не держит Деклана за руку.

После долгого разговора и еще одного поцелуя в щеку Деклан пошел к мужскому общежитию, а Коннор опустился на скамью под окном Мэгги. Он решил ждать, пока она снова не отдернет занавеску, но к тому времени, когда это случилось и она появилась в окне, он задремал.

Следующее, что он помнил, было то, что он очнулся от глубокого сна, в котором ему снилась Мэгги, и увидел, что она стоит перед ним в пижаме и пеньюаре.

Не веря себе, он вскочил и протянул ей руку.

— Привет, меня зовут Коннор Фицджералд.

— Знаю, — сказала она, пожимая ему руку. — А меня зовут Мэгги Берк.

— Знаю, — сказал он.

— Есть тут свободное место на этой скамейке? — спросила она.

С этого момента Коннор Фицджералд ни разу не взглянул на другую женщину.

В следующую субботу Мэгги впервые в жизни пошла на футбол и смотрела, как он замечательно играл на виду у всего стадиона, который для него был до отказа заполнен одной женщиной.

В следующий четверг Мэгги и Коннор танцевали вместе весь вечер, а безутешный Деклан мрачно сидел в углу. Он еще более помрачнел, когда Мэгги и Коннор удалились, держа друг друга за руки. Когда они дошли до женского общежития, Коннор впервые поцеловал ее, а потом стал на одно колено и попросил ее выйти за него замуж. Мэгги засмеялась, покраснела и вбежала в здание. Идя к себе в мужское общежитие, Коннор тоже засмеялся, увидев, что за деревом прячется Деклан.

После этого Коннор и Мэгги проводили вместе все свое свободное время. Она узнала, что такое «зона защиты», «угловой» и «гол», а он узнал, кто такие были Беллини, Бернини и Луини.[13]В течение следующих трех лет он каждый четверг становился на одно колено и делал ей предложение. Когда его товарищи-футболисты спрашивали его, почему он не нацарапал ее имя на дверце своего шкафчика, он отвечал:

— Потому что я собираюсь на ней жениться.

Когда Коннор был на последнем курсе, Мэгги наконец согласилась выйти за него замуж, но только после того как она сдаст экзамены.

— Я сделал тебе сто сорок одно предложение, пока ты согласилась.

— О, не будь дураком, Коннор Фицджералд, — сказала Мэгги. — С того момента, как я села рядом с тобой на ту скамейку, я всегда знала, что проведу с тобой всю свою жизнь.

Они поженились через две недели после того, как Мэгги окончила университет с summa cum laude.[14]Через десять месяцев родилась Тара.

— Вы пытаетесь уверить меня, что ЦРУ даже не знало, что на него готовят покушение?

— Совершенно верно, сэр, — спокойно ответила директор ЦРУ. — Буквально через несколько секунд после того, как было совершено это покушение, я сразу же связалась с советником по национальной безопасности, который, как я понимаю, тотчас сообщил вам об этом в Кэмп-Дэвид.[15]

Президент начал расхаживать по Овальному кабинету: это не только давало ему возможность подумать, но еще и нервировало его собеседников. Большинство людей, входивших в Овальный кабинет, уже и без того нервничали. Его секретарша однажды сказала ему, что четверо из пяти посетителей перед самой встречей с президентом заходят в туалет. Но он сомневался в том, что женщина, сидящая сейчас перед ним, вообще знает, где находится ближайший туалет. Если бы в Розовом саду взорвалась бомба, Элен Декстер, возможно, всего лишь подняла бы брови. Она служила уже при трех президентах, и все трое, по слухам, в какой-то момент требовали, чтобы она подала в отставку.