— Может быть, и нет, — сказал Энди. — Но, судя по последнему опросу, он передвинулся вверх, на третье место. И хотя премьер-министр Чернопов и генерал Бородин все еще его опережают, его твердая позиция по вопросу о борьбе с организованной преступностью начинает подрывать их лидерство. Возможно, потому, что большинство россиян считает, что Чернопова финансирует русская мафия.

— А как насчет этого генерала?

— Генерал Бородин теряет свои позиции, потому что большинству русских военнослужащих уже несколько месяцев не платят зарплату. В печати были сообщения, что солдаты продают свою форму иностранным туристам на улице.

— Слава Богу, что до наших выборов еще два года. Если бы была малейшая вероятность, что фашист Жеримский станет следующим президентом России, законопроект о сокращении вооружений не имел бы ни малейшего шанса быть принятым ни в одной из палат.

Ллойд кивнул, а Лоуренс перевернул страницу и продолжал вести пальцем по вопросам. Он остановился на двадцать девятом вопросе.

— У скольких членов Конгресса есть в округах военная промышленность или военные базы? — спросил он, взглянув на Ллойда.

— У семидесяти двух сенаторов и у двухсот одиннадцати членов Палаты представителей, — ответил Ллойд, даже не заглянув в свою закрытую папку. — Чтобы гарантировать себе большинство в обеих палатах, вам нужно убедить по крайней мере шестьдесят процентов из них. И это даже если мы можем рассчитывать на голос сенатора Беделла.

— Фрэнк Беделл требовал всеобъемлющего законопроекта о сокращении вооружений, еще когда я был школьником в Висконсине, — сказал президент. — Он не может нас не поддержать.

— Да, он сторонник законопроекта, но считает, что мы не идем достаточно далеко. Он только что потребовал, чтобы вы сократили оборонные расходы Соединенных Штатов больше чем на пятьдесят процентов.

— Интересно, как, по его мнению, это можно сделать?

— Выйдя из НАТО — и пусть европейские страны сами заботятся о своей обороне.

— Но это совершенно нереалистично, — сказал Лоуренс. — Против этого выступят даже «Американцы за демократическое действие».

— Вы это знаете, я это знаю, и, наверно, сам сенатор это тоже знает. Но это не мешает ему появляться на всех телевизионных каналах от Бостона до Лос-Анджелеса и утверждать, что сокращение оборонных расходов на пятьдесят процентов позволит за один день решить проблемы американского здравоохранения и пенсионного обеспечения.

— Хотел бы я, чтобы Беделл так же беспокоился об обороне нашей страны, как он беспокоится о здравоохранении, — сказал Лоуренс. — Что мне ответить?

— Высоко оценить его неустанную заботу о престарелых и малоимущих, а потом указать, что пока вы — главнокомандующий, Соединенные Штаты никогда не ослабят свою оборону. Ваша главная задача — гарантировать, чтобы Америка оставалась самой сильной страной мира, и так далее, и тому подобное. Таким образом мы обеспечим себе голос Беделла, и, может быть, еще переманим на свою сторону одного-другого ястреба.

Президент посмотрел на часы и перевернул страницу. Он глубоко вздохнул и прочитал тридцать первый вопрос.

Как вы можете надеяться, что законопроект станет законом, если демократы не имеют большинства ни в одной палате Конгресса?

— Ну и что на это ответить?

— Вы объясните, что американцы ясно дают понять своим избранным представителям, что этот законопроект давно следовало принять, и этого требует здравый смысл.

— Я именно это сказал в прошлый раз, Энди. Помните, насчет законопроекта о борьбе с торговлей наркотиками.

— Да, помню, господин президент. И американцы полностью вас поддержали.

Лоуренс снова глубоко вздохнул и сказал:

— О, как хорошо было бы руководить государством, в котором не проводятся выборы каждые два года и где не лютуют журналисты, уверенные, что они лучше справятся с управлением страной, чем демократически избранное правительство.

— Даже русские примирились со всевластием журналистов, — напомнил Ллойд.

— Кто бы мог поверить, что мы доживем до такого? — спросил Лоуренс, читая последний вопрос. — Мне кажется, что если бы Чернопов обещал русским избирателям, что он будет тратить больше денег на здравоохранение, чем на оборону, он бы победил на выборах с разгромным счетом.

— Возможно, вы правы, — сказал Ллойд. — Но вы также можете быть уверены, что если Жеримского выберут, он начнет восстанавливать российский ядерный арсенал гораздо раньше, чем он начнет строить новые больницы.

— Это уж точно! — воскликнул президент. — Но, к счастью, у этого маньяка нет шансов стать президентом.

Энди Ллойд промолчал.

Фицджералд знал, что следующие двадцать минут решат его судьбу.

Он быстро прошел через номер и взглянул на телевизор. Толпа хлынула с площади во всех направлениях. Шумный восторг сменился паникой. Двое советников Рикардо Гусмана склонились над его телом.

Фицджералд вынул использованную гильзу и вложил ее в футляр. Интересно, заметит ли ломбардщик, что одна из пуль была выстрелена?

С другой стороны площади, заглушая гул толпы, донесся явный звук полицейской сирены. На этот раз полиция отреагировала куда быстрее.

Фицджералд открепил видоискатель и засунул его в полагающийся для него кармашек. Затем он отвинтил ствол, положил его на свое место и в предназначенный для него желоб поместил ложе.

Он в последний раз посмотрел на экран телевизора и увидел, что площадь заполняется полицией. Он схватил футляр, положил в карман коробок спичек, лежавший около пепельницы, прошел через номер и открыл дверь.

Взглянув в оба конца пустого коридора, Фицджералд быстро пошел к грузовому лифту. Он несколько раз нажал маленькую белую кнопку. Раньше, еще до того, как он отправился в ломбард, он заранее отомкнул окно, выходившее на пожарную лестницу, но он знал, что если ему придется выполнять свой запасной план, отряд полицейских, возможно, будет ожидать его под этой лестницей. Он не мог, как Рэмбо, рассчитывать на то, что вертолет с крутящимися лопастями даст ему возможность спастись и вознесет его к славе, когда у него над ухом будут свистеть пули, поражая всех на свете, но только не его. Это был реальный мир.

Когда тяжелые двери лифта открылись, Фицджералд оказался лицом к лицу с молодым официантом в красном смокинге с подносом в руках. Его явно не отпустили с работы смотреть матч.

Официант не мог скрыть своего удивления, когда увидел, что перед входом в грузовой лифт стоит клиент гостиницы.

— No, señor, perdone, no puede entrar,[7]— сказал он, когда Фицджералд проскочил в лифт и встал рядом с ним. Он нажал кнопку, под которой была надпись: «Planta baja»,[8]и двери закрылись, прежде чем официант успел объяснить, что лифт опускается на кухню.