Уложив спящего, я утерла пот со лба и огляделась в поисках подходящей посудины. Зачем, спрашивается, я в это ввязалась? Он все равно не бросит пить — продержится немного и снова начнет…

Но, по крайней мере, я добуду камень. И хоть немного облегчу жизнь его отцу.

А вообще, странно как-то получается. Отец — здоровый мужик, страдает ожирением и отдышкой, сын — алкоголик, хотя у папаши явно есть шанс отправить его в город и сделать человеком, что с матерью вообще неизвестно…

Как будто кто-то специально сживает со свету семью.

А надо ли мне в это лезть? Если их действительно прокляли, я только привлеку лишнее внимание местной ведьмы.

С другой стороны — так взять и пройти мимо?

Я сбежала из города, чтобы избежать зла, которое не могла больше выносить. Но больше мне бежать некуда. И этот бастион я буду охранять даже ценой собственной жизни.

Решив все для себя, я вздохнула и потащилась домой. Гришка отоспится, а завтра я его возьму в оборот…

Когда я пришла домой, дождь все еще шел, так что за неимением других дел, я до самого вечера готовилась к завтрашнему дню. Страшно всегда, когда не знаешь, с чем сталкиваешься. Проклятий множество, какое использовала ведьма не так уж важно, если видеть плетение.

Я — не ведьма. Я могу видеть, но не могу использовать. Оборотни не подвергаются проклятиям сами и не могут творить. Зато отлично умеют разрушать…

Ранним утром раздался стук в дверь.

Я не сразу проснулась — уж очень крепким был сон, зато кот все сообразил быстро и вцепился мне в ногу зубами.

За ночь печь успела остыть, дома было прохладно. Когда я бросила взгляд в окно, за ним было серо. Дождевые капли оседали на запотевших стеклах.

— Ты что со мной сделала? — злобный вопрос Гришки донесся из-за дверей. Вот принесла нелегкая, я надеялась он только к обеду сообразит, в чем дело. Но, видимо, выпить хотелось слишком сильно — что явилось еще одним аргументом в пользу проклятия.

— Да открываю уже! — раздраженно крикнула я, чтобы угомонился. Поспешно натянула джинсы, майку и накинула сверху теплую просторную рубашку. Лицо бы сполоснуть, да поесть хоть малость… Но, видимо, не судьба.

Честно говоря, к дверям я подходила без опаски и довольно расслаблено. Только этим и можно объяснить мою оплошность. Едва дверь открылась, Гришкин кулак просвистел в воздухе и врезался прямиком мне в скулу. А мог бы и зубы выбить, если б не моя реакция. Охнув, я чисто автоматически схватила первое, что попалось — а этим оказалась деревянная кружка для воды и жахнула со всей силы ему по лицу. Все произошло в считанные секунды. Кружка разлетелась в щепу, Гришка осел на пол.

— Чтоб тебе провалиться! — с чувством пожелала я, ощупывая лицо и пытаясь разглядеть насколько все плохо в мутном, затянутом патиной зеркале, висевшем за печью. На скуле, захватывая глаз, уже набухал синяк. Как я в таком состоянии его лечить буду? — Кот! Не трогай его…

Тот как раз уже собирался пометить врага пятком царапин на морде. Но кружка и так с этим отлично справилась. Будем считать, мы в расчете.

Тем временем Гришка слабо застонал и кое-как сел в проходе.

— В глазах не двоится? — скорее с надеждой спросила я из своего угла, где сидела, приложив к лицу железную, застывшую за ночь, крышку кастрюли.

— Гадина ты и есть! Ты что со мной вчера сделала? — снова разъярился парень, не предпринимая, впрочем, попыток снова напасть. — Какую дрянь дала?

— Неужто не понравилось? — деланно удивилась я, вставая и подходя к нему. — А я-то старалась…

— Я жрать не могу, стерва! — вызверился тот, косясь исподлобья и вытирая мелкие капли крови с царапин на лице. Ничего, будет в следующий раз знать, как руки распускать.

Злорадствуя, я чуть не упустила главное и когда спохватилась, улыбка с моего лица сползла сама собой.

— То есть как это?

— А так! — отозвался Гришка, вставая. Я посторонилась, пропуская его, и таки закрыла дверь в сени. Парень тяжело брякнулся на табурет и прислонился к стене. — Пить не могу, жрать не могу! Ничего не могу! Что я тебе сделал, а?!

А ведьма была сильная. И злая. Очень злая. У меня по спине побежали мурашки, я переглянулась с котом тревожным взглядом, но упрямо мотнула головой. Начали так начали, вернуть уже ничего нельзя — он либо с голоду сдохнет, либо я его вылечу…

— А скажи-ка мне, друг любезный… — Гришка, уже зная, что когда я начинаю любезничать, ничего хорошего ждать не приходится, поперхнулся на вдохе. — Ты раньше хоть раз без рюмки за стол садился?

На его лице отобразилась непривычная работа мысли. Минут пять в доме стояла тишина, нарушаемая лишь моим шебуршанием — я полезла теплые носки искать.

— Та не… Не помню… Последнее время так точно не… — наконец не слишком уверенно замотал он головой. Я вздохнула. Экспериментировать или на слово поверить?

Кусок хлеба на тарелке вызвал у нашего подопытного реакцию, как у черта на ладан. Ясненько…

— Значит так, — убрав еду подальше и дождавшись пока его перестанет трясти, я села на стул рядом и уперлась локтями в стол. — Я тебе вот что скажу, а ты меня хорошенько послушай. Тебя прокляли. И прокляли не на смерть, потому что жрать водку как жрешь ты никто долго не сможет, а на мучения. Тебе еще повезло, что ведьма, которая с тобой работала, предпочла нечто более темное, чем обычное проклятие и связалась с сущностью, которая часть вреда от этого пойла на себя перетягивает. Но когда и она насытится, ты, друг мой, превратишься хуже чем, в труп. То, что живет в тебе, будет поддерживать твою жизнь, питаясь твоим же телом. Начнет, пожалуй, с желудка — скорее всего, там оно и засело… И ты никуда от этой боли не денешься, даже сдохнуть не сможешь. Были уже боли-то?

Судя по его посеревшему лицу — были. И не раз. Я закусила губу.

— Желудок я тебе не спасу. Что в больнице подлечат — то твое. Но пить больше не будешь, может сколько-то и проживешь как человек. Все ясно?

— А убрать ее как, ведьма? — шепотом, словно боялся спугнуть гадину, спросил детина. Я прикинула и решила не рассказывать. А то хлопнется еще в обморок.

— Будешь меня слушаться безоговорочно, ясно? — от моего взгляда он мелко закивал. — Что я скажу — делаешь в точности, вопросов не задавая. Скажу на луну выть — будешь выть. Скажу песни петь похабные — будешь петь. А скажу нож взять и вены себе вскрыть — ты вскроешь и еще спасибо скажешь, ясно?!

Еще один судорожный кивок. Ну, будем считать, запугала я его достаточно…

Я встала со стула и тяжело ступая, подошла к окну. Хорошо еще, никого в такую погоду не принесет…

— Иди домой, спроси у бабки банку двухлитровую, да чтоб крышка железная была. Сыпь туда соли с полкило и принеси мне. И одежду захвати сменную… И полотенце с простыней, что ли…

И правда — напугала. Парня вынесло из дома стрелой, а я тяжко вздохнула. Кот смотрел с укором, словно спрашивая — а надо ли оно тебе? Я и сама себя спрашивала. Надо ли мне связываться со столь сильной ведьмой? С сущностью?! Чуть что не так — и она на меня перекинется, ничего я не сделаю…