Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тебе надо бы гасить эти штуковины, если хочешь сохранить все в тайне, — заметила Фериус. Она шла за нами, ведя в поводу черно-серую лошадь в яблоках.
Шелла кинула на нее яростный взгляд.
— Ты сомневаешься, что мой отец справится….
Отец произнес одно единственное слово:
— Дочь. — И Шелла замолкла, вперив взгляд в светлые булыжники мостовой.
Фериус коротко рассмеялась.
— Что смешного? — спросил я.
— В вашем языке так много магических слов. Кто бы мог подумать, что слова «дочь» и «молчать» означают одно и то же?
Я почувствовал, как напряглись руки отца.
— Язык у тебя хорошо подвешен. Я так понимаю, ты — какая-то бродячая артистка? Может, за несколько монет устроишь для нас представление?
Отец считает актеров и певцов лишь слегка полезнее, чем песчаные блохи.
— Благодарю, великий Ке-хеопс. — Фериус то ли не заметила сарказма отца, то ли ей было наплевать. — Нет, я скорее картограф.
— Ты составляешь карты? — Я посмотрел на вьюки, висящие на спине ее лошади, ожидая увидеть деревянные тубы вроде тех, что использует моя мать для хранения карт. Ничего похожего. — Где ты их держишь?
Фериус похлопала по карману куртки.
— Вот тут.
Как можно носить карту в кармане? Я хотел спросить об этом Фериус, но тут заметил, что дома по обе стороны улицы стали ветхими и убогими. Исчезли трех- и четырехэтажные особняки из известняка и мрамора вроде тех, что стоят на улице Предков. На фасадах не было бронзовой и серебряной отделки, типичной для домов джен-теп. Да и вообще никаких украшений — лишь кое-где попадались вывески лавок. Да и магические фонари пропали. Только свет масляных ламп пробивался сквозь щелистые ставни кособоких окон.
— Почему мы идем через трущобы ше-теп? — спросил я отца. — По улице Предков быстрее.
— Зато тут… спокойнее.
Спокойнее. Ты действительно низко пал, если родной отец стесняется показаться с тобой на публике. Мое сердце сжалось. Плевать, что я победил Тенната, не сотворив ни единого заклинания. Никто не считал меня умным или храбрым — даже отец. Все, что имело значение, — моя магия слаба.
— Что ж, это мудро — выбрать спокойную дорогу, если хочешь избежать проблем, — сказала Фериус и сунула руку в карман жилета, достав курительную соломинку.
Ее реплика показалась мне вполне невинной, но Шелла взвивалась всякий раз, когда ей казалось, будто кто-то оскорбил отца.
— Как ты смеешь думать, что Ке-хеопс может…
— Дочь!
Слово прозвучало внезапно, громко и резко, и я не сразу сообразил, что произнесла его Фериус. Шелла остолбенела и застыла на месте, словно кто-то наложил на нее заклинание пут.
— Да ты глянь! — Фериус ухмыльнулась. — И правда работает. Мое первое магическое заклятие. — Она сунула курительную соломинку в зубы и наклонилась к Шелле. — Огонька не найдется, детка?
Шелла одарила ее взглядом, который явно давал понять: она не пожертвует Фериус и капли своей магии. Не успев сообразить, что делаю, я поднял руку и призвал магию огня. Я использовал всю мощь разума и воли, представляя, как между пальцами возникает огонек. А потом прошептал несложную формулу:
— Сепул-танет.
Ничего.
Находясь так далеко от Оазиса, я не смог бы зажечь и свечу. Меня накрыла волна усталости — и почудилось, будто силы магии огня врезаются в кожу.
— Ладно, ничего страшного, — сказала Фериус. — Применю свою магию.
Она щелкнула пальцами, и в них появилась спичка. Фериус чиркнула головкой по большому пальцу, и спичка загорелась. Миг спустя Фериус уже выпустила изо рта толстое кольцо красноватого дыма.
— За нами кто-то идет.
— Не обращай внимания, — сказал отец, не сбавляя шага. — Может, какие-то любопытные ше-теп.
— Отец сотворил охранное заклинание, когда мы уходили из Оазиса, — сообщила Шелла. — Он почувствует любого мага за сотню ярдов.
— Правда? — спросила Фериус. — Вы такое можете?
Шелла самодовольно улыбнулась:
— У нас есть заклинания для всего.
Фериус затянулась своей курительной соломинкой.
— Тогда интересно узнать, о великие и могущественные маги, может, есть и заклинание для противодействия охранному? — Ни отец, ни Шелла не успели ответить, когда Фериус прибавила: — Потому что те люди уже здесь, и это не ше-теп.
В темноте за нашими спинами раздались голоса, а потом послышались шаги нескольких пар ног, обутых в сандалии.
— Ке-хеопс! Остановись и ответь за преступления твоего дома!
Отец поставил меня на ноги. Колени все еще подгибались, и я прислонился к ветхому дверному косяку одежной лавки. Глянув в сторону улицы, я увидел развевающиеся алые одежды Ра-мета.
Как и мой отец, Ра-мет — один из лорд-магов нашего клана. Он, пожалуй, единственный человек в клане, который ненавидит меня еще больше, чем Теннат, его сын. Он тоже явился сюда, вместе с двумя своими старшими братьями.
— Добрый вечер, лорд-маг, — сказал отец Pa-мету. Кивнул остальным. — Последователи. Посвященный.
Оба парня были старше и уже прошли испытания пару лет назад. Рафан был теперь магом охраны, а Редир — боевым магом. Оба казались спокойными, почти безмятежными. Именно так и выглядит маг, готовясь творить заклинания. И зрелище это отнюдь не радовало.
Отец остался невозмутим.
— Надеюсь, ты не позабыл указ Верховного мага клана, Ра-мет? Нашим домам запрещено враждовать.
Теннат сдавленно хихикнул. Он из тех, кто слишком глуп, чтобы понять, как опасно нарушать указ. У джен-теп есть множество защитных заклинаний, но ни одно не укроет тебя от гнева Верховного мага клана, если ты пойдешь ему наперекор.
— Мы пришли, чтобы требовать исполнения закона! — заявил Ра-мет. — Это твое глупое существо пойдет с нами.
Отец демонстративно оглядел меня, Шеллу, Фериус и себя.
— О котором глупом существе ты говоришь? Кажется, сегодня я ими окружен.
Ра-мет указал на меня своим посохом, украшенным серебром и затейливой резьбой. Посох был символом его должности, а вдобавок — усиливал магию Ра-мета.
— Этот презренный негодяй жульничал в поединке посвященных, — сказал он.
Голос у Ра-мета — чистый и музыкальный, очень красивый. Даже я, хотя был зол и напуган, не мог этого не признать. А Ра-мет прибавил:
— Сегодня же ночью Келлен, сын Ке-хеопса будет арестован и помещен под стражу.
Отец колебался. Отрицать слова Ра-мета — значит солгать коллеге и члену Совета, что само по себе преступление. Но если он признает обвинение, меня отстранят от испытаний. Я поставил отца в безвыходное положение.