Она поднялась, подошла к нему, быстро поцеловала его в щекуи вышла из комнаты. В коридоре ее ждал Гладков. Он подошел к ней.

— Я понял, что он не захочет брать вас с собой, и поэтомупредложил свои услуги, — сказал Гладков.

— Вы правильно сделали, — кивнула Алена, — боюсь, что у насбольшие проблемы. Он хочет обнародовать информацию о своем участии в спасениижизни отца аль-Рашиди.

— Его могут убить, — тревожно заметил Гладков, — я обязандоложить об этом в Москву.

— Доложите, — согласилась Алена, — я тоже считаю, что этоочень опасно. Но, с другой стороны, это вызовет к нам гарантированный интерессторонников самого аль-Рашиди и поможет выйти на него. Нужно подумать, как намсебя вести. Или посоветоваться.

— Один неверный шаг — и нас просто сотрут в порошок, —пробормотал Гладков, доставая носовой платок и вытирая сначала свою лысину, азатем и лицо.

Алена усмехнулась.

— Боитесь? — жестко спросила она.

— Да, — признался Гладков, — я всю жизнь проработал поддипломатическим прикрытием. Унеси-принеси, возьми-забери, передай-отдай. Читайгазеты, проверяй информацию. И все. Больше я ничего не должен был делать. Иесли бы меня даже задержали, то в лучшем случае мне грозила высылка из тойстраны, где я бы провалился. Я не готовился к нелегальной работе, как вы,Алена. Да и здесь все немного иначе. Здесь один неверный шаг, и меня разорвут вклочья, наплевав на мой дипломатический статус. Даже наш разговор в коридоре несовсем безопасен. Никто не гарантирует, что сейчас к нашей гостинице недвигается грузовик со взрывчаткой, за рулем которого сидит очередной полоумныйсмертник. И каждая секунда здесь может стать последней. А вы хотите, чтобы мывообще вызвали огонь на себя. Я к этому не готов.

— Запросите свое руководство, как нам себя вести, —посоветовала Алена, — и тогда мы будем знать, что именно они хотят и как намвыстраивать нашу стратегию. А я запрошу свое руководство.

— Сколько вам лет? — выдохнул Гладков. — Тридцать илинемного больше? А мне сорок два. И я на службе уже почти двадцать лет. И оченьхочу уехать живым из этой страны, вернуться к своей жене, которая не выдержалаздесь и двух месяцев, к своим мальчикам, которым еще по восемь лет. К своей маме,которая растила меня без отца и которая так гордилась моими успехами. Поэтомудавайте без ложного пафоса и героизма. Я боюсь за нас всех, за наше общее дело,за нашу операцию. С одной стороны, мы должны успешно завершить нашукомандировку и, по возможности, выиграть этот тендер, что почти невозможно. А сдругой — постараться выйти на аль-Рашиди, что тоже почти невозможно.

— Поэтому вы сегодня сделаете свой запрос, и мы наконецузнаем, что для них важнее. Найти аль-Рашиди или обеспечить многомиллиардный контракт,— закончила Алена, — и не нужно так раскисать. Пока не произошло ничегострашного. Очевидно, все самое плохое у нас еще впереди.

— Ну да, вы меня успокоили, — пробормотал Гладков и,повернувшись, пошел по коридору.

Встреча с губернатором Хальдуном Нувайри началась ровно вдва часа дня. Резиденция находилась на окраине города и охраняласьамериканскими солдатами. Очевидно, губернатор был человеком достаточноблагоразумным, чтобы не иметь в своей охране иракский воинский контингент, которыймог его сдать, предать, продать или просто убить за хорошие деньги, что иммогли заплатить политические соперники Нувайри или просто чиновники, мечтающиеполучить его место. Резиденция была достаточно роскошной и вместительной. Вбольшом зале, где губернатор принял делегацию, было метров сто пятьдесят. Задлинным столом можно было разместить человек тридцать или сорок.

Ждать пришлось недолго. В комнату, напоминавшую небольшойзал, вошли сразу восемь гвардейцев. И почти сразу следом за ними в зал буквальноворвался губернатор, за которым степенно вышагивал вице-губернатор. ГубернаторХальдун Нувайри оказался мужчиной среднего роста, достаточно плотным, с густымибровями, решительным подбородком и почти квадратным лицом. Своими повадками оннапоминал бывшего испанского каудильо, хотя тот был гораздо ниже ростом. Вмолодости губернатор хотел стать актером и, очевидно, сохранил в себесклонность к актерской игре на всю жизнь. Он энергично тряс руки всем членамделегации, изображал счастливого человека, потирал руки и даже сказал по-русски«Зидыраствуте», что, видимо, было высшим проявлением его любезности. Он явно неожидал, что руководитель делегации и еще несколько человек будут так хорошоговорить по-арабски. Это его обрадовало более всего. Прибывавшие в Басруруководители американских или английских компаний обычно не знали арабскогоязыка. Они считали, что вполне достаточно знать только английский. Всерасселись за длинным столом, а губернатор оказался во главе его.

— Мы рады приветствовать в нашем городе российскуюделегацию, представляющую ваше великое государство и такую известную компанию,как… — он запнулся, повернул голову к вице-губернатору, сидевшему с правойстороны.

Тот поднялся и, чуть запинаясь, подсказал:

— «Южнефтегазпром».

— Да, именно компания «Южпром», — сократил название компаниигубернатор, махнув рукой своему заместителю и разрешая ему садиться, — мы рады,что вы нашли возможным прилететь сюда и принять участие в этом тендере.

— Мы не знали, что у вас объявлен тендер, — вежливо произнесФархад, — поэтому нам кажется, что мы оказались не совсем на равных позициях самериканцами и англичанами. Ведь мы готовились к переговорам, считая, чтотендер — это обычная инсценировка для строителей, чтобы они могли заключить снами договор и приступить к освоению денег. Но, прибыв в Басру, мы узнали, чтовместе с нами в тендере и переговорах участвуют американская компания «Эксонмобил» и английская «Бритиш петролеум». Согласитесь, что это несколько меняетнаши планы.

— Напрасно, — энергично возразил губернатор, — вы же знаете,какое это опасное место. Болотистые поля, непроходимые топи, луга, заболоченныереки. И ни одного шага в сторону, иначе вы попадаете к нашим вечным друзьямфарсам, а Иран не склонен вас выдавать. Конечно, если вы не американцы и неангличане. Но я понял, что среди вас нет ни англосаксов, ни евреев.

— Нет, — кивнул Сеидов, — но это не меняет характера нашихотношений. Насколько нам удалось узнать, главным судьей в этом тендере будетамериканец Сайрус Бантинг, а это уже игра не по правилам.

— Он профессор университета, — пробормотал губернатор, — имы вполне доверяем его мнению.

— А также мнению всех остальных членов делегации, —продолжил Фархад. — Я понимаю ваши опасения, господин губернатор. Но и выдолжны понять нас. Проделать такой путь, чтобы узнать об американской ианглийской заявках…

— Ничего еще не потеряно, — сказал губернатор, — мынадеемся, что вы предложите нам лучшие условия тендера.