Эмма вцепилась в край дивана. Она думала, чтожених откланяется и уйдет навсегда из негостеприимного дома. Но Антон поступилиначе.

– С удовольствием! Плесните кофейку, –отозвался он. – И от пирога я не откажусь.

Первые годы после свадьбы молодые жили оченьтяжело. Анна Львовна, как и предупреждала, не пустила их к себе, Поспеловымпришлось снимать квартиру. Эмма иногда прибегала к матери и жаловалась:

– Зимнее пальто превратилось в рухлядь, сапогиистоптались, телевизор сгорел…

Анна Львовна ахала, покупала дочери одежду, нона телевизор денег не давала. Она вообще не помогала дочери рублями, однакочастенько делала ей подарки, причем приобретала вещи, которыми моглапользоваться только Эмма, допустим, платье. Если же речь шла о предмете, которыймог пригодиться и зятю, к примеру, о холодильнике или об утюге, тут матьприкидывалась глухой.

В конце девяностых у Антона появиласьвозможность поднять собственный бизнес, и Эмма обратилась к матери с просьбой:

– Дай нам денег, под проценты.

– Я подумаю, – неожиданно ответила старуха. Ачерез три дня объявила свое решение: – Вы получите нужную сумму, но лишь в томслучае, если фирма будет оформлена на Эмму.

Антон скрипнул зубами, а дочь налетела на АннуЛьвовну:

– Мы живем с мужем не один год, почему ты досих пор его ненавидишь?

– А почему я должна любить его, голытьбубесштанную? – искренне изумилась Анна Львовна. – Хм, захотел за наш счетподняться… Но ведь я даю деньги! Пусть оформит бизнес на тебя. Какая разница,кто юридический хозяин, а мне спокойней будет.

И тут Эмма не выдержала. Она очень любиламать, была почтительной дочерью, но Анна Львовна перегнула палку, травя Антона.Эмма нахмурилась и сказала:

– Мама, ты подарила мне дачу.

– Верно, – согласилась та, – я переоформилафазенду на тебя.

– Значит, дом мой?

– Конечно, солнышко.

– Тогда я его продам, а деньги отдам мужу, –выпалила Эмма.

– С ума сошла! – подскочила Анна Львовна. – Яживу на даче десять месяцев в году!

– Но дом мой, что хочу, то с ним и делаю, –жестко заявила дочь. – Или переоформление это всего лишь спектакль и тыподарила то, чем мне нельзя воспользоваться? Короче: или ты одалживаешь намденьги, или я выставляю дачу на торги.

– Боже… – ужаснулась Анна Львовна. – Дождисьмоей смерти, она не за горами. Опустишь гроб с телом матери в могилу и станешьбогатой, сори потом накоплениями родителей, как пожелаешь!

– Неужели ты хочешь, чтобы я ждала твоейкончины? – потеряла над собой контроль Эмма. – Если все и так мне достанется,дай сейчас хоть часть!

– Ладно, – заплакала Анна Львовна, – хорошо,будь по-твоему. Но все же пусть Антон фирму на тебя оформит.

Эмма застонала. Мама непробиваема, разговорпошел по кругу.

Представляете, в каком настроении супруги ушлиот Анны Львовны? Но, наверное, она тоже сильно переживала. Во всяком случае,через несколько дней после той беседы у старухи приключился инфаркт, и онаумерла. Эмма осталась единственной наследницей состояния матери.

Воспользоваться наследством можно было лишь попрошествии полугода, поэтому Эмма собралась продать дачу. Зять на похоронахтещи уронил несколько слезинок, но Эмма понимала: Антон совершенно нерасстроен, Анна Львовна скончалась весьма вовремя. Через пару месяцев мысль ослужбе, которая будет приезжать на дом брать у больных анализы, могла прийти вголову другому медику. Идея витала, что называется, в воздухе. А пока Антонработал в затрапезной поликлинике участковым терапевтом.

Эмма, служившая гримером в небольшом театре,во всем поддерживала мужа. Конечно, дочери было жаль маму, но… та ведьпротивилась ее семейному счастью.

Не дожидаясь официального статуса наследницы,Эмма, имевшая права на вождение, села за руль маминых «Жигулей», не переоформивмашину на себя. Легковушка, несмотря на древний год выпуска, была по существуновой, поскольку бывшая хозяйка редко ее эксплуатировала.

Спустя некоторые время после смерти АнныЛьвовны супруги решили поехать на дачу. С собой они прихватили близкую подругуЭммы Софью Калистидас.

Соня была гречанкой, она прибыла в Москву враннем возрасте вместе с родителями, отец ее был дипломатом. Сонечка училась врусской школе, и многие считали девочку россиянкой. От матери Софье досталасьсветлая кожа и голубые глаза, от отца – черные вьющиеся волосы и веселый нрав.Калистидасы были обеспеченными людьми, Сонечка на лето уезжала в Грецию,проводила время на исторической родине, но осенью всегда возвращалась в Москву.У Сони было два родных города, и столицу России она покидать не собиралась.Дружба Эммы и Софьи была очень крепкой, они считали себя сестрами, что совсемне удивительно – Анна Львовна и старшие Калистидасы являлись большими друзьями.

Незадолго до роковой поездки на дачу в жизниСониных родителей произошла трагедия. Ее отец с матерью вернулись в Грецию, авскоре Константина Калистидаса обвинили в получении взяток и посадили в тюрьму.Оливия, мать Софьи, не вынесла позора и умерла. Соня хотела полететь напохороны мамы, но греческие приятели предупредили девушку: как только дочьКалистидаса окажется в аэропорту Афин, ее мигом задержат и начнут допрашивать.

Соня тяжело переживала трагедию и не уставалаповторять:

– Папу оболгали, он никогда не брал взяток!Да, отец способствовал заключению огромного количества торговых контрактовмежду двумя странами, но никаких не имел мыслей о личном обогащении!

– Не волнуйся, – пыталась утешить подругуЭмма, – следствие разберется, и дядя Костя окажется на свободе.

– Да, да, – кивала Соня, – тогда он навсегдапереедет в Москву, продаст наш дом, землю в Греции и обоснуется в России.Ей-богу, тут ему будет лучше, он уже на три четверти москвич.

Таковым было положение вещей, когда Антон,Эмма и Софа поехали на дачу…

Моя гостья умолкла, потом продолжила:

– Дальше я ничего не помню. Очнулась вбольнице, вся в бинтах. Врачи сказали, что муж вытащил меня из горевшей машины…

«Скорая помощь» доставила Эмму в ожоговыйцентр, где ее ввели в искусственную кому, иначе сердце несчастной могло невынести боли.

Окончательно осознать случившееся Эмма смоглалишь спустя длительное время. Антон осторожно рассказал жене об аварии.