Отработанным движением Эмма прикрыла головушелком, вернула на место очки, вытащила из кармана помаду и ловко, без помощизеркала, накрасила губы. Затем пояснила:

– Автомобильная авария. Хочешь, покажу, как явыглядела до катастрофы?

Не дожидаясь моего ответа, она вытащила изкармана блузы нечто типа маленького бумажника, открыла его, и я увиделафотографию двух молодых женщин. Не красавиц, но вполне симпатичных, с открытымисчастливыми улыбками.

– Я слева, – ткнула пальцем в изображениегостья. – Наверное, ты удивилась, увидев меня на пляже в халате, штанах иносках? Сочла ненормальной?

– Нет, что ты, – пробормотала я.

Эмма улыбнулась.

– Не ври. Мое тело выглядит хуже лица – быложог девяноста пяти процентов кожи. Обычно в подобных случаях люди не выживают,но доктора совершили чудо, и я выздоровела, однако жизнь моя теперь качественноизменилась. Как ты догадываешься, я всегда появляюсь на людях в макияже, сприкрытой головой. Ношу плотные колготки или брюки, кофты с рукавами дозапястья. Остаться обнаженной позволяю себе лишь в ванной, где нет ни одногозеркала.

– Бедняжка, – вырвалось у меня.

– Софье пришлось хуже – она умерла. – Эммапожала плечами. – А я живу, дышу морским воздухом, вкусно ем, валяюсь утелевизора. Антон, правда, появляется редко, ну да и понятно почему. Иногда яподумываю об удочерении симпатичной малышки, но меня останавливает мысль: какребенок отнесется к виду изуродованной мамочки, а?

Я не нашлась, что ответить.

Эмма села на ковер по-турецки и сказала:

– У меня много денег – достались от матери, еезвали Анна Львовна. Она всю жизнь занималась продажей картин, работала в музее,оценивала полотна для частных коллекционеров, сильно поднялась во время войны.Люди из-за голода продавали шедевры за бесценок, отдавали Рубенса за пакетгречки. А у матери к продуктам был доступ – мой отец заведовал крупным складом.Консервы там, макароны, яичный порошок… Нехорошо осуждать родителей, они меняобожали, тем более что произвели на свет в почти пожилом возрасте. Я родилась всемидесятом, маме исполнилось сорок пять, папе было на десять годков больше.Да, да, понимаю твой невысказанный вопрос. Анне во время войны и двадцати неисполнилось. Как она могла оценивать картины? Но ее родители работали вЭрмитаже, девочка с малолетства жила среди искусствоведов, отлично разбираласьв живописи, в семнадцать лет выскочила замуж… Да и дед с бабкой имели большоесобрание раритетов. Но история моей семьи тебе не интересна, главное одно: я богата.Антон же был беден.

– Это твой муж? – я рискнула перебить ее.

– Точно, – кивнула Эмма, – Антон Поспелов.Короче, мне очень нужна твоя помощь!

– Что я могу сделать? – пролепетала я.

Эмма поправила очки.

– Для начала выслушай меня.

– Хорошо, – кивнула я, – начинай!

Гостья стянула с дивана плед, завернулась внего и поудобнее уселась на подушки. Затем завела рассказ.

Эмма рано встретила свою любовь – увиделаАнтона в метро и потеряла голову. Симпатичная девочка понравилась парню, и уних начался роман. К декабрю они поняли: им не жить друг без друга, и Эммаобъявила матери:

– Я выхожу замуж.

Отец ее к тому времени уже умер, а мать невозражала, лишь вздохнула и сказала:

– Я не против раннего брака, сама стала женойв семнадцать лет, но… Эммочка, он тебе не пара.

– Почему же? – возмутилась дочь.

– Мы москвичи (после войны родителиперебрались в Москву), имеем квартиры, дачу, машину, – принялась перечислятьАнна Львовна, – коллекцию картин и статуэток, драгоценности. Эмма, ты – богатаяневеста. Теперь взгляни на своего жениха. У него лишних порток нет, живет вобщежитии и небось мечтает о московской прописке. Девочка, вы познакомились вподземке! Спутника жизни так не выбирают.

– Мама, немедленно прекрати! – взвилась Эмма.

– Извини, доченька, – парировала Анна Львовна,– но такова правда. Богатой девочке следует трижды подумать, прежде чем бежатьв загс.

– Я люблю его, а он любит меня, – уперласьЭмма.

– Ты еще так молода… – попыталась вразумить еемать.

– Ну-ка, вспомни, сколько тебе самой было,когда ты вышла за папу! – ринулась в бой Эмма.

– Солнышко, мой муж был старше Антона, –возразила Анна Львовна, – он содержал семью. Конечно, я разбираюсь в искусстве,как никто другой, и папа никогда не лез ко мне с советами, какую картину илифигурку приобретать, но деньги на покупки давал он и…

– Антон тоже способен меня обеспечить! –рявкнула Эмма.

– Хорошо, душенька, – покорно кивнула мать, –мое дело дать совет, а твое – либо послушать его, либо нет. Давай зови жениха.

Анна Львовна с распростертыми объятиямиприняла будущего зятя, угостила его вкусным ужином, вытащила бутылкураритетного вина, и Эмма расслабилась. Слава богу, мама очень ее любит, поэтомуне станет противодействовать ее счастью. Но тут дело приняло неожиданныйповорот.

Подав на стол кофе, Анна Львовна сказала:

– Теперь обсудим технические детали свадьбы.Где вы хотите ее справлять?

– В кафе, – быстро ответил Антон.

– Замечательно, – одобрила Анна Львовна. –Расходы, естественно, пополам.

– Мама, – зашипела Эмма, – ты с ума сошла?

– Заинька, – укоризненно покачала головой АннаЛьвовна, – Антон вливается в семью, в которой нет мужчин. Он же не собираетсяжить за наш счет? Наверное, понимает, что я далеко не молода, получаю скромнуюпенсию и нуждаюсь в помощи. Конечно, я возьму на себя оплату половины счета засвадебное торжество, куплю тебе платье, туфли, фату, но потом с радостьюпередам тебя, как говорится, в руки мужа. Буду очень благодарна, если выизредка станете навещать меня.

– Что значит «навещать»? – поперхнулась Эмма.– Разве мы не тут будем жить?

– Доченька, две хозяйки на кухне, даже, еслиони ближайшие родственницы, непременно поссорятся, – заявила мать. – Но ты непереживай, проблему жилья для вас решит твой муж.

Антон покраснел, а Анна Львовна улыбнулась.

– Еще кофе?