Хэварт прищурился, сжимая кулаки за спиной. Министр говорит загадками.

— …Вы увели мою невесту, когда должны были предать мне в руки. Взяли её в жёны, унизив моё имя. Этого я вам не прощу, — Бартолд вперился взглядом в Ламмерта, и некоторое время Хэварт мерил его твёрдым взглядом.

— Вы сами её упустили, не так ли? — Мускул на лице Бартолда всё же дрогнул. — Но я рад, что ей удалось от вас скрыться, и она теперь моя, — добавил.

В следующий миг Хэварт откинулся в сторону, когда кулак Бартолда впечатался в скулу, отдаваясь тупой болью в затылке. Ламмерт застыл, очухиваясь, потом тряхнул головой, вновь возвращаясь в прежнее положение, смотря исподлобья на министра, ощущая на губах что-то солёное и горячее.

— Будьте осторожны в выражениях, милорд, — так же спокойно произнёс он, разминая кисть. — Фабиана О-Лидер никогда не будет вашей. Очень жаль, я был уверен, что нашёл достойного союзника, ваша находчивость и способность меня радовали. Но теперь у вас появились серьёзные проблемы. И не обольщайтесь на тот счёт, что Фабиана ваша. Она в моём замке.

Что? Хэварт, не веря, сузил глаза, всматриваясь в лицо Бартолда. Фабиана у него?

— Она поплатится, что посмела от меня сбежать, и за этот брак — тоже. Эта курица серьёзно думала, что сможет спрятаться от меня...

Всё-таки фиалка соврала, что заодно с Груно... Зачем она это сделала? Зачем он её отпустил? Хэварт стиснул зубы, проклиная себя. Бартолд смотрел пристально, неподвижно шлифуя Ламмерта взглядом.

— …Но с ней я разберусь чуть позже, а сейчас… Я отдал приказ снять обручи с этого щенка. Когда карета подъедет к замку, он будет уже мёртв.

Холод обжег внутренности, опускаясь по позвоночнику, стылым страхом сковывая всё тело.

— Я же выполнил условия, — голос прохрипел, будто от холода, Хэварт стиснул кулаки, сдерживая пронимающую лихорадкой дрожь. — И достал артефакт.

— Да, выполнил, а последствия — результат твоих ошибок, и за них ты отвечаешь, — сказал с превосходством в голосе министр.

Этот подонок не блефует, Хэварт видел в серых глазах пляшущие адские огни. Внутренности скручивало от ярости и страха, так что грудь распирало и плавило, будто в лёгкие налились раскаленным железом. Стало чудовищно трудно дышать. Хэварт готов был броситься, как зверь, разорвать глотку зубами и уничтожить эту тварь, только что это изменит? Он уже отдал приказ... Боль стучала в висках и затылке набатом, напряжение свело мышцы невыносимой судорогой.

Бартолд долго смотрел на Ламмерта, а затем расслабленно откинулся на спинку сиденья, явно довольствуясь, как внутри Ламмерта всё разрывается на куски. В следующий миг внутри что-то лопнуло, и взрыв ярости оглушил, отдаваясь в теле дребезгом. С утробным рыком Хэварт бросился вперёд, ударяя головой в лицо министра, тот перехватил его за горло, сдавил, зажимая ладонью своё лицо, корячась от боли.

 — Стой! — гаркнул кучеру.

Скованные руки не позволяли наносить удары. Карета остановилась, дверь распахнулась. Затянутые мутью ярости глаза министра сузились, из разбитого носа и рта по его подбородку текла кровь. Он сдавил горло ещё жёстче, пытаясь вытолкнуть из кареты Ламмерта, ему это удалось лишь потому, что от нехватки воздуха сознание стало плыть. Хэварт почувствовал, как его дёрнуло назад. Потеряв всякую опору, он рухнул спиной на землю. От мощного удара лёгкие прошибло болью, и Ламмерт снова на время лишился дыхания. С трудом разлепил веки, наблюдая сквозь мутную пелену, как его окружили, видя только множество ног в мокрых от росы сапогах. Немного очухавшись, он перевернулся на бок и попытался подняться со скованными за спиной руками. Резкий удар под рёбра снова свалил его на землю. Не успел он обернуться, как последовал ещё удар носком сапога в другой бок. Ламмерт в немом рыке скривился, а следом, не позволяя боли затопить тело, рванулся с земли, но едва смог накинуться на стоявшего поблизости жандарма, как что-то тяжелое ударило его по спине, снова сбивая с ног. Хэварт упал на колени, сбивая их, ткнулся плечом землю, кажется, что-то хрустнуло, и новая вспышка боли тут же выстрелила от лопатки к ключице, вынуждая вырваться из горла глухой рык. Череда ударов посыпались со всех сторон, выбивая остатки дыхания и сознание.

— Достаточно, — голос министра обрушился сверху плитой. Послышалось откуда-то сбоку шуршание. Хэварт прошипел, когда Бартолд схватил его за волосы на затылке и дёрнул, заставляя запрокинуть голову. — Будешь гнить в тюрьме, пока не сдохнешь, я об этом позабочусь. Как и о твоей жене, которую буду брать, а потом рассказывать тебе, как это было.

Министр выпустил голову Ламмерта и отступил. Жандармы подхватили Хэварта и потащили к карете, швырнули на сиденье, а через время экипаж тронулся с места.

Фабиана

Фабиана не видела, куда её везут, хотя ехали они не так долго. Она не могла ничего видеть, потому-то на голову ей надели мешок, в котором она задыхалась. Ко всему связали и руки, полностью обездвижив. В голове туманная муть от нехватки воздуха, Фабиана желала только одного — поскорее глотнуть свежего воздуха.

Карета остановилась ещё нескоро, один из мужчин, что сидел рядом, схватил её в охапку и грубо вытолкнул наружу. Не видя ничего, Фабиана едва не упала, запутавшись в подоле платья, опершись плечом на дверку. Что это за место? И что они хотят от неё? Ответов не было. Только чернота — тесная и давящая. Её куда-то повели сначала по траве, потом по каменной дорожке, вынудили остановиться. Послышался скрип дверных петель, её толкнули в помещение и повели дальше. Запахи тоже Фабиана не могла ощущать, но внутри было тепло, каблуки стучали по деревянному полу гулко, а значит здесь было пустынно. Когда перед ними предстала лестница, похитители тоже не церемонились — поволокли девушку, хватая за ворот. Фабиана спотыкалась о высокие пороги, не успевая, но ей не давали останавливаться. Грязные ругательства то и дело обдирали слух. Лестница, к великому облегчению, закончилась, а дальше был, по-видимому, какой-то зал — Фабиана буквально кожей ощущала пространство, заталкивая страх как можно глубже.

— Стой, — дернули, вынуждая остановиться.

Клацнул замок, потом ещё один, и ещё, Фабиана напряглась в тот миг, когда её пихнули в плечо, вынуждая войти в комнату, и тут же подхватили за локти и потащили куда-то вперёд. И снова тычок в плечо. Потеряв опору, она рухнула, но, оказалось, на что-то мягкое — кажется, софу. А в следующий миг тряпку с её головы сдёрнули, разметав волосы, которые тут же налипли на лицо. Фабиана поморгала, привыкая к свету, сквозь влагу видя только размазанные очертания лица похитителя.

— Посидишь пока тут, — процедил тот.

— Развяжи ей руки, — приказал другой похититель откуда-то со спины, — на ней не должно остаться никаких повреждений.

Фабиана стиснула зубы, задержав дыхание, когда мужчина развернул её и грубыми рывками принялся рвать путы, причиняя боль. Отступил, намотав веревку на кулак, оглядывая таким оценивающим взглядом, что стало не по себе. Фабиана потёрла затекшие конечности, озираясь затравленно на стоявших пред ней мужчин. Тот, кто развязывал путы, подступив, схватил Фабиану за подбородок и жёстко вдавил пальцы, причиняя боль.