– То же самое я мог бы сказать про каменную кладку, – поддержал его Курт.

– Ха, и вы называете это трудным! Это была простая разминка перед настоящим делом. Ну что, готовы продолжить? – довольно ухмыльнулся Иоганн. Муштровать других так, как когда-то обучали его самого, было приятно. Курт бросал булыжники точней других, из него мог получиться неплохой оруженосец. Для мясников занятия были скорее забавой, но руки у них были крепкими, удары палками они наносили уверенно. Хотя ловкости им определенно не хватало.

– Только не сегодня, – взмолился Клаус. – Уве должен открыть мясную лавку, а мне еще надо встретиться с пастухами. К большому празднику понадобится много мяса и птицы. Давай продолжим завтра.

– Как скажешь. У меня и у самого уже пересохло в горле. Самый раз заглянуть в келлер. Вот только, кажется, я не захватил с собой кошель…

– О, конечно, конечно, – и Клаус поспешно потянулся к подвешенному на поясе мешочку.

Когда Иво вновь открыл глаза, солнце уже скрылось за горизонтом, уступив место короткой июльской ночи. Измученные вчерашней работой мышцы за время короткого сна восстановились, к телу вернулась бодрость, а к голове ясность. Никто не пришел за ним во время сна. Значит, ювелир еще не успел выложить на допросе все, что знал. Или сам допрос даже не состоялся, а ювелира просто кинули до утра в зловонную темницу в каменной башне у городской стены, на которую указал ему Вальтер, когда они покидали крепость.

Вскочив на ноги, он внимательно осмотрелся. За время сна ничего вокруг него не изменилось, только тишину ночи разрывал неумолчный звон цикад, в близкой воде время от времени всплескивала рыба. Над головой возвышался остов шалаша с прислоненными к нему в виде стен секциями. Иво поднялся на откос. Все костры, насколько хватало глаз, были погашены, обитатели шатров крепко спали. Корабли посреди Рижского озера стояли огромными безмолвными тенями. Да и кого было опасаться торговому люду вблизи могучей крепости? Он спустился обратно к воде, отвязал лодку и осторожно, стараясь не издавать ни одного звука, отличающегося от звуков природы, перебрался на противоположный берег, отыскал спрятанный в кустах кинжал, привычно согнул плечи лука и закрепил тетиву, любовно провел пальцем по плотно насаженным наконечникам стрел. Уже одно прикосновение к верному оружию придало ему новые силы и уверенность, заострило зрение. Прежде чем вернуться к лодке, он сторожко, не выпуская готового к стрельбе лука из рук, как привык ходить на охоте, прошелся по лесу, выбрался на обширную поляну и хотел было пересечь ее, но ощутил под ногами зыбкую влажную почву, которая могла перерасти в непроходимую топь, и повернул в сторону на хорошо вытоптанную тропинку. Впереди среди деревьев образовался просвет, и ему показалось, что к фону привычных звуков добавился новый. Иво медленно, чтобы не наступить на случайную ветку, продвинулся вперед, каждые несколько шагов застывая на месте и внимательно вслушиваясь. Звук становился все более различимым и походил на чавканье. Просвет расширился, в нем проглянула излучина реки. А еще через несколько шагов стал понятен и источник звука – над рекой со склоненной к воде головой застыл четко различимый силуэт косули. Напившись или ощутив чужое присутствие, животное подняло голову и уже начало переставлять подвязшие в глинистой почве передние ноги, когда в воздухе раздался едва различимый посвист. Чуть присев, косуля изготовилась к прыжку, но вместо этого со слабым, быстро оборвавшимся всхлипом безвольно повалилась на бок.

Охотиться Иво не собирался, заготавливать мясо ему было ни к чему. Стрелу он выпустил не задумываясь, повинуясь почти неодолимому инстинкту, как это было у водоема рядом с лагерем ливов. «Прости меня, Мать леса», – прошептал он и с досады прикусил губу. Оставлять за собой следы было совсем ни к чему. К счастью, падение животного никак не потревожило покой ночи. Выждав, он спустился к воде, прошел по берегу реки, пока не нашел оставленную им лодку, вернулся на ней к месту охоты, перевалил в утлое суденышко увесистую тушу косули и вновь отвалил от берега. Течение и несколько сильных гребков быстро вывели лодку на новую излучину, за которой открывались могучие воды Вены. На противоположном берегу всколыхнул накоротко и погас затушенный кем-то костер. Если от развесистого дуба на берегу проложить линию к островку посреди реки, продолжение ее воткнется точно в место, где был виден огонь. Позади были отчетливо видны белые стены крепости, справа по курсу изрезанные заводями берега реки убегали к далекому, незримому отсюда морю. Иво еще раз вгляделся в выбранное им место назначения и налег на весла.

Ночные дозоры Зак не любил. Как не любил и дневные. Одно дело ходить лесными тропами, высматривая зазевавшуюся дичь, и совсем другое – пялиться в темноту над пустынной рекой. Да и в самом деле, кому придет в голову переплывать реку ночью? Но и увильнуть от дозора в этот раз никак не получалось. Сами костяные боги Уго указали ему на это место, доверить которое он мог только старшему сыну.

Топкий берег жалостно всхлипывал под ногами. Зак прошелся по кромке воды, ожесточенно разогнал целую армию воодушевленных свежей добычей комаров, зачерпнул из-под ног пригоршню глинистой почвы и размазал ее по лицу. В лесу такая маскировка действовала безотказно. Речные кровопийцы, однако, оказались не столь легковерными. В первый момент они сконфуженно покружили в отдалении, погудели, подлетели ближе и, выглядев свободные от плотной грязи участки кожи, рванули в новую атаку. Отмахиваясь, Зак отступил на более твердую почву, и комары наконец отстали. Ни один огонек не светился на берегах Вены. С воды тянуло сыростью. Зак чихнул, отступил от реки еще на несколько шагов и с сожалением посмотрел в сторону невидимого отсюда лагеря и его шатров, в одном из которых его поджидал такой уютный походный тюфяк.

Не таким представлял он себе поход на германцев. Ничего, кроме натертых от долгих переходов ног, укусов насекомых и скучных дозоров, предвкушаемое приключение не приносило, еды с каждым днем выдавали все меньше, уходить на дальнюю охоту не дозволялось, а поблизости от лагеря живности просто не осталось, и о грядущей воинской славе пока приходилось только мечтать. Конечно, все эти походные тяготы могли быть скрашены в кругу друзей, но и здесь все шло не так: с момента, когда Иво отрядили сопровождать невест, с ним толком было не поговорить, а с приходом в лагерь старого друга и вовсе отправили невесть куда. А тут еще все эти слухи.

Задумавшись, Зак вышел на незамеченную ранее песчаную проплешину. Нога болезненно зацепилась за колдобину, и он присел, чтобы поправить сбившийся сапог. Комары в этом месте не докучали, песок оказался мягким и теплым, совсем как на берегу моря в Мергере. Травы вокруг проплешины одуряюще пахли мятой и медом, цикады привычно выводили бесконечную летнюю песню. В воде что-то плеснуло. В сидячем положении высокая трава закрывала обзор, но вставать было лень, да и зачем? Все равно взбаламутивший поверхность реки рыбий хвост уже давно исчез… А корова в хлеву зачем-то положила ему на плечо тяжелую голову и шепчет на ухо…

– Тихо!