Голос Ванги звучал так, словно она говорила с расшалившимся ребенком.

– Стой! – Лея плотно сжала запястье Виты. – Что ты сказала Гуне?

– Ничего не сказала. Пусти, мне больно.

– Совсем ничего? Гуна не из тех женщин, которых можно оставить без ответа.

– Но она не спрашивала! Пусти! Она только сказала, что ваидцы хотят отомстить за убийство старейшины. Гуна нашла меня, когда я отошла к кустам по нужде. Она спросила меня, что я об этом знаю.

– А ты? Что ты ей ответила?

– Не помню. Правда не помню. Кажется, я сказала, что очень устала. И… наверное, я сразу уснула, прямо там, на месте. А когда очнулась, Гуны не было. Никого не было. Тогда я встала и пошла… Это все.

– Тогда понятно, почему от тебя такой запах. – Лея наконец отпустила запястье Виты и поднялась на ноги. – Я верю тебе. Ты наша подруга. Только тебе надо хорошо вымыться. Ты обмочилась от страха. Любой, кто увидит тебя такой, сразу заподозрит неладное. И мы с Вангой тоже пропотели сегодня. Пойдем искупаемся, пока еще что-то можно разглядеть.

– А разве мы…

– Тут рядом есть хорошее место, я видела.

Лея протянула руку Вите, но та испуганно отодвинулась в сторону и лишь тогда поднялась на ноги. Ванга приблизилась к ней с другой стороны, обняла за талию и слегка подтолкнула вперед.

– Не бойся, это не то озеро. Пойдем.

– Я не смогу смотреть в глаза ваидцам.

– Тебе и не придется, – уверила ее Ванга. – Мы поговорим сами. Тебе не о чем беспокоиться. А сейчас мы вымоемся и ляжем спать. Ты уснешь крепко-крепко, и завтра все будет по-другому.

– Правда будет? – Вита с надеждой посмотрела на подругу, и Ванга сильней прижала ее к себе.

– Разве мы тебя когда-нибудь обманывали? Раздевайся.

– Раздеваться? Зачем?

– Разве ты не видишь? Мы пришли. Ты же не полезешь в воду в одежде.

– Сюда? А нас никто не увидит здесь?

Вита с сомнением посмотрела на полоску воды под ногами. Маленькая заводь с топким травянистым берегом плотно заросла осокой и камышом, оставляя свободной совсем небольшой пятачок чистой воды, в которой в вечернем сумраке блекло отсвечивала полуприкрытая облаками луна.

– Не волнуйся. Не увидит. И даже не услышит.

– Кроме меня, – ответил из темноты мужской голос.

День выдался прохладным. Поверх нижней рубахи Клаус накинул утепленный котт, натянул выуженные из сундука Магнуса чулки-шоссы и направился в сторону Рижского озера. После упражнений с дубинками и камнями каждый шаг отдавался болью в мышцах, но уже не столь остро, как после первого занятия. При бросках булыжники чаще попадали в цель, удары дубиной все точней достигали намеченной точки. Да будь на ее месте не деревянный столб, а голова одного из братьев Вернеров… Горделиво выпятив грудь, Клаус огляделся. Большую часть пространства на берегу занимали перегружаемые с кораблей или загружаемые на них тюки, бочки, корзины, клетки с живностью, здесь же предлагался всевозможный корабельный скарб и веселящие напитки. На окраине порта строили новый корабль. Мастеровые распиливали длинные доски и добавляли их в деревянную конструкцию, напоминающую обезглавленный скелет огромного быка. Между ними, брызжа сердитыми словами, сновал плотного сложения человек в перепачканной опилками простой серой тунике, и ремесленники почтительно внимали каждому его слову. Для убедительности он выхватил из рук мастерового молоток, навалился всем телом на доску так, что она изогнулась под нужным для шпангоута углом, и двумя точными ударами соединил ее с продольным стрингером. Внимательно осмотрев результат своего вмешательства, человек кивнул с нескрываемым удовлетворением и отошел в сторону, чтобы хлебнуть напитка из бочонка. Глотая из деревянного черпака, он высоко задрал голову, и напиток быстрыми струйками побежал по его подбородку на разгоряченное работой тело. Клаус с трудом узнал в нем Гогенфауера.

– Не знал, что ты так ловко орудуешь молотком.

Отставив черпак, Гогенфайер повернулся к Клаусу и, признав нового приятеля, расцвел широкой улыбкой. – А, это ты. В молодости я был подмастерьем на гамбургской верфи. Так бы и махал молотком до сих пор, если бы у мастера не было дочери на выданье. – Он подмигнул Клаусу и по-приятельски хлопнул его по плечу. – Пришел полюбоваться на моего красавца?

– На…

– Вот он, во всей красе!

Гогенфауер повернулся в сторону озера, и Клаус, проследив его взгляд, восхищенно охнул. Сильно закругленный корпус когги размером и оснасткой заметно отличался от других купеческих кораблей, стоящих на якорях в Рижском озере. Руль его не спускался, как обычно, с правой стороны борта, а, подобно двери на петлях, был подвешен к выпрямленному ахтерштевню. В носовой части высокий штевень заканчивался выступающим вперед подобием копья, от которого к вершине мачты тянулся канат – носовой штаг. Но самым удивительным в облике корабля были заметно возвышающиеся над носовой и кормовой частями надстройки, напоминающие деревянный помост на городском празднике.

– Зачем ему такие площадки? Чтобы прятаться от дождя? – спросил Клаус, и Гогенфауер довольно потер руки.

– Вот! Все спрашивают. Хотя твоя версия имеет смысл. Моряки были бы рады. Но нет! Я подглядел такое на венецианском корабле. Задняя площадка называется квартердек, под ней сделаны помещения для пассажиров и команды. Настоящие комнаты! А сами площадки нужны для борьбы с пиратами. Сверху всегда видней. И стрелять проще. Или бить сверху вниз копьями – вот так тебе, так! – подняв руку, Гоненфауер с ожесточением изобразил, как защитники корабля будут сверху вниз лупить своих злейших врагов. Чтобы не попасть в их число, Клаус отступил на шаг.

– А копье впереди, чтобы протыкать пиратов насквозь?

– Ну не исключено. Смотри-ка, идеи из тебя прямо сыпятся. Вообще-то это только колышек, на который крепится канат для поддержки мачты спереди, чтобы дать больше пространства для паруса. И еще новый руль! О, там еще много нового. Вон стоит лодка. Мы можем перебраться на корабль, и я покажу тебе…

– Может быть, в другой раз.

– Ну вот, – разочарованно протянул Гогенфайер. – Так и знал, что ты пришел за чем-то другим. Только денег дать не могу, мне еще за корабль рассчитаться надо.

– Я пришел не просить, – успокоил приятеля Клаус. – Денег у меня хватает. Через три дня мой поединок.

– Помню, помню, дружище, и обязательно приду посмотреть, как ты разделаешься с этими негодяями.

– И ты уверен в моей победе?

– Конечно! Готов побиться об заклад. Вернеры крепкие драчуны, но и ты не слаб. А еще этот славный рыцарь Иоганн. Будь я помоложе, я бы и сам вышел на поединок. Это очень благородно с его стороны.

– И сколько?

– Ты о чем?

– Ты сказал, что готов побиться об заклад, – напомнил Клаус. – И сколько ты готов поставить на мою победу?