– Я знаю… Называй меня как хочешь, но я не могу оборвать наше общение на корню. Тогда, будучи пьяным, он признался, что я его лучший друг, и пусть он ненавидит отца, но дружба со мною – единственное, что хорошего посоветовал мистер Вотермил.

– Я сейчас расплачусь.

– Я и не ожидал от тебя понимания.

– Ты его отталкиваешь, затем позволяешь приблизиться, и так по кругу. Это ли не жестокость?

– Возможно. Кто говорил, что будет легко?

Люмьер подошёл к Гедеону, оступился и в следующую секунду пролил воду на рубашку брата. Гедеон четырхнулся.

– Да что ты как слон в посудной лавке! – недовольно проворчал брат, поднимаясь. – Где салфетки?

– Прости! Сейчас дам. – Люмьер засуетился, обошёл стол и вернулся к Гедеону.

– Лучше переоденусь, – процедил брат.

– Тебе помочь? – участливо добавил Люмьер.

– Ты уже помог, – буркнул Гедеон, поднимаясь. Он вышел из столовой и направился к лестнице.

Я потерял его из вида, как только он завернул за угол. Неловкая вышла сцена. Я и не знал, что думать об Оскаре. Получается, всё это время он знал, кто я такой, так ещё и набивался мне в наставники.

– И долго мы будем там сидеть? – внезапно проговорил Люмьер. Я было решил, что он обращается к Гедеону, но в столовой, помимо нас двоих, больше никого не было.

Я замер, как ошарашенный олень в свете фар.

Люмьер приподнял край скатерти и с интересом посмотрел на меня.

– Готье? Или лучше к вам обращаться «ваше императорское высочество, Киллиан Парис Бёрко»?

– Что? – тихо пискнул я.

– Вы с Гедеоном хоть и не родные, но как вы оба любите вести себя, словно ни при чём. Всё услышал? Про себя и про Оскара?

– Я… – и что мне было ему ответить? Да, я подло подслушивал вас, но вы подло врали мне все эти годы? – Да.

– Вот и умница. Урок первый: держи ухо востро и рот на замке. Тебе пригодится. Когда я дам сигнал, тихо уходи в свою комнату. Гедеон придёт в ярость, если узнает, что ты подслушивал. И тогда нас не спасёт даже твоё императорское происхождение, – усмехнулся Люмьер. Он опустил край скатерти и принялся с увлечением перелистывать учебник.

Что?.. Как он меня назвал? Киллиан Парис Бёрко. Неужели он это серьёзно…

Паулина, Паскаль, Парис.

Гедеон спустился в тот самый момент, когда в дверь позвонили. Я услышал усталый отцовский голос из холла.

– Ключи не взял, думал, Сильвия или Лора откроют. Где они?

– Я отослал всю прислугу, в гостях у нас Люмьер, – отозвался Гедеон.

Люмьер вскочил и направился к отцу. Я отполз под дальний край стола.

– Добрый вечер, мистер Хитклиф.

– Люмьер, как ты поживаешь? Заглядывай к нам почаще. Уже поздно, оставайся у нас. Сильвия приготовит для тебя комнату.

Голоса стали ближе.

– Не стоит. Мы сами справимся, – вмешался Гедеон. – Ты ужинал? Может, чай?

– Нет, я не голоден. Поднимусь к себе, нужно принять душ и лечь. Устал очень. А где малышка?

– Габриэлла на пижамной вечеринке у Марисы.

– Мариса из хорошей семьи… А Готье?

Внезапно у меня начался приступ икоты. Это была словно насмешка сверху, как будто кто-то хотел ухудшить мою ситуацию и посмотреть, что из этого выйдет.

– В своей комнате.

– Мне нужно с ним поговорить.

Я икнул громче прежнего и зажал рот рукой. Только не это.

– Отец, у него был тяжёлый день в лицее. Я думаю, что ему лучше лечь пораньше, как и тебе.

– Почему тяжёлый день? Что-то случилось? Сегодня, кажется, была защита проекта…

– Всё в порядке, мистер Хитклиф. Гедеон видел Готье в лицее, – вмешался Люмьер. – Просто он очень перенервничал перед выступлением.

– Хорошо, тогда завтра поговорю с ним. Гедеон, ты не забыл покормить рыбок?

– Конечно, нет.

– А канарейку?

– Само собой. Готье вечно о ней забывает.

Я покраснел до кончиков ушей. Они были правы. За всеми этими происшествиями я напрочь забыл ухаживать за Килли. Получается, всё это время отец и брат следили за состоянием моей птицы. Какой из меня никчёмный хозяин…

Отец медленно поднялся по лестнице. Гедеон и Люмьер не спеша уселись на свои места.

– Выглядит он паршиво, – шёпотом проговорил Люмьер.

– Да, в последнее время у него много работы.

– Проблемы у Совета старейшин?

– Даже если они и есть, отец мне не докладывает. Нам тоже пора закругляться. Мне нужно перед сном осмотреть Готье. Кажется, он влез в драку. Я тебе говорил, что на нём была чужая рубашка.

– Если бы не Оскар, который бросился на твой автомобиль, как на амбразуру, то мы бы уже давно осмотрели Готье. Оскар отнял всё наше время, а потом ещё и этот арабский.

– Что значит «мы»? Я не позволю тебе смотреть на него без рубашки.

– Когда-нибудь ты начнёшь относиться к Готье как к принцу, а не как к своей собственности.

– Не в этой жизни. Он мой брат, нравится тебе это или нет.

– Он брат тебе только на бумаге.

Люмьер внезапно опустил руку под стол и тихо похлопал себя по бедру, привлекая моё внимание.

– Хочу чего-нибудь горячего. Как насчет выпить по чашке чая? – вдруг сменил он тему.

– Неплохая идея. – Гедеон устало поднялся, следом за ним – Люмьер.

– Я помогу тебе, – проговорил Люмьер.

– Я способен заварить чай.

– Вот же ты колючка, что раньше, что сейчас. Ненавидишь любую помощь. Я просто постою рядом и займу тебя своей болтовнёй.

– Лучше просто помолчи, сделай мне приятно.

Они направились на кухню. Люмьер задержался в дверях и ещё раз похлопал себя по бедру. Я выглянул из-под стола. Он стоял ко мне полубоком и незаметно от Гедеона указывал на лестницу.

Я бесшумно вылез и быстро пересёк расстояние до лестницы, благодаря всех богов за Люмьера. Как мне осточертел этот стол и всё, что с ним связано.

Киллиан Парис Бёрко.

Неужели это правда?

Я всегда считала, что мой самый главный талант – это способность окружить себя потрясающими людьми. Они не должны оставаться в стороне, когда «Сорокопут» наконец вышел в свет. Страна должна знать своих героев в лицо или хотя бы по имени. Я обязана упомянуть здесь всех тех, без кого «Песнь Сорокопута» могла бы и не быть. Это люди, которых я прежде не знала, но судьба свела нас в одну крепкую команду.