— Да, в летописи это вряд ли попадет, — задумчиво проговорил Клупеус. — Я был бы не против, а вот Офрис возражает.

— Ой! — застонал вдруг Брумзель. — Мне нехорошо!

— Надо было внимательнее отнестись к своему последнему обеду, — строго сказал Клупеус. — Натощак яд действует гораздо быстрее.

Фридрих испугался. Брумзель играл роль очень убедительно!

— Ну что ж, это, конечно, вносит некоторые коррективы в наши планы, — несколько раздраженно продолжал Клупеус. — Значит, переходим к следующей части программы. Приведите тюремщика из Башни!

Один из стражников скрылся за дверью. Клупеус с улыбкой потирал руки.

— Видите ли, господа, — начал он, — если то, что вы говорите, правда и муравьи действительно больше не на нашей стороне, даже в этом случае завтра мне придет в голову новая мысль. Таких высот, как я достиг, полагаясь на один только обман, не достигнешь. Нужно быть настоящим профессионалом своего дела. А, вот и тюремщик!

Дверь распахнулась, и в зал, прихрамывая, вошел горбатый тюремщик, которого Фридрих видел в Башне. Руки у него были связаны за спиной, одежда — в грязи, накладной горб съехал на сторону. Очевидно, этот человек провел несколько неприятных ночей в камере — в настоящей, с четырьмя стенами.

Увидев Фридриха, горбун раскрыл рот от удивления.

— Ого! — произнес он наконец. — Значит, вы его снова поймали!

— Тюремщик из Башни Отчаяния, — представил его собравшимся Клупеус. — На днях мне сообщили, что новый заключенный, которого он недавно замуровал в камере, спокойно расхаживает себе по Холодному Ручью. Я, конечно, тут же приказал разбить кладку и проникнуть в камеру. Естественно, в ней никого не оказалось! А этот… шут ничего не заметил и продолжал каждый день бросать через окошечко еду и наливать воду!

Горбун, заикаясь, стал отчаянно уверять, что он ни в чем не виноват.

— Ну, парень как-то понял принцип Башни! — запричитал он. — Что ж я мог с этим поделать?!

— Может, он и сам понял, — холодно сказал Клупеус. — А может, ему кто-то подсказал — в надежде, что я об этом никогда не узнаю!

— Это не я! Я бы никогда, ни за что! — закричал тюремщик.

— Как бы там ни было, — отмахнулся Клупеус, — это послужит уроком для других. — Выводите их на террасу, и пусть играют фанфары. Все мои люди должны увидеть это представление!

Под звуки труб множество маленьких муравьев вывели Фридриха, Брумзеля и горбуна на скалу, возвышавшуюся над палаточным городком. Внизу уже собралась толпа, все смотрели вверх и явно чего-то ждали.

— Мне очень жаль, но избавить вас от этого спектакля я не могу, — ласково сказал Клупеус, обращаясь к Фридриху и Брумзелю. — Иначе никак.

— Делайте что хотите, — отвечал Фридрих. — У моего сострадания есть пределы.

И это была правда. Фридрих, конечно, не хотел, чтобы тюремщик умирал, но что-нибудь нехорошее с ним должно было произойти. В конце концов, он держал в тюрьме столько невинных людей! Так что Фридрих был холоден как рыба. Стражники подвели горбуна к самому краю террасы.

— А теперь, — объявил Клупеус, — небольшая импровизированная демонстрация того, что бывает, если недобросовестно исполнять свои обязанности!

Он засучил рукава. Собравшимся внизу это, видимо, не казалось необычным. Судя по всему, подобное тут происходило не раз.

Клупеус поднес руки к груди, а потом сделал ими резкое движение в сторону трясущегося тюремщика. Из пальцев волшебника посыпались зеленые молнии и, соединившись в одну, ударили прямо в горб тюремщика. От горба молния отразилась, полетела в обратном направлении и — Клупеусу прямо в грудь. Послышалось шипение, словно кто-то пролил воду на горячую сковороду, и от Клупеуса, всей его фигуры и костюма осталась только кучка горячего пепла, из которой мирно поднималась струйка дыма.

— Э-эм… — растерянно протянул Брумзель.

— Горб ненастоящий, — объяснил Фридрих. — Железная имитация. Клупеус об этом не знал.

— А! — сказал Брумзель.

Тюремщик продолжал молча стоять, пытаясь сообразить, что такое сейчас произошло.

За ними послышались гул и бормотание. Муравьи, видимо, тоже не понимали, что делать в такой ситуации — ведь теперь отдавать им приказы было некому.

Внизу, в палаточном городке, началась суматоха. Что-то пошло не так? Или это всё — лишь хитрый волшебный трюк? Исчез Клупеус навсегда или сейчас появится снова? Все кричали, шептались, глядели на скалу — но делать, видимо, никто ничего не хотел.

— И что теперь? — буркнул Брумзель, снимая с себя путы. — Черт, куда подевался Кальссон, когда он так нужен?

Тут за спиной у них послышались торопливые шаги. Но это были не люди Клупеуса, вышедшие из здания, чтобы схватить их, а остальные десять соглядатаев. Впереди всех бежал Тальпа, за ним — Кальссон, то бегом, то немного взлетая: подниматься в воздух ему было еще нелегко.

— Где Клупеус, эта трусливая крыса?! — прорычал Тальпа, чуть не сбив с ног Фридриха.

— Тут, — сказал Фридрих, указывая на горку пепла. — Как это получилось, я потом тебе объясню. Вы все целы? Тогда лучше убираться отсюда!

— Не торопись, малыш, — возразил Тальпа, тяжело дыша. — Сначала надо найти мастер-раствор!

— Тальпа, ты с ума сошел? — вмешался кузнечик. — Мы же не можем обыскивать сейчас весь дом! Там же куча слуг!

Фридрих, закусив губу, поглядел на Брумзеля.

— Когда он об этом говорил… — начал Фридрих, и Брумзель тут же подхватил:

— В письменном столе! Раствор наверняка в письменном столе! Вперед, пойдемте!

Никто не пытался их удержать. Несколько шершней пронеслось по холлу, но они жались к стенам и, казалось, потеряли всякую дисциплину. Соглядатаи с тюремщиком на буксире — Фридрих настоял на том, что наказание он заслужил и его нужно взять с собой — пронеслись вверх по лестнице в галерею, затем через дверь в зеркальный зал, который служил Клупеусу кабинетом.

Тальпа тут же склонился над столом и выругался: ящик был заперт на замок. Но после нескольких ударов мраморным пресс-папье он настолько погнулся, что задвижка выскочила из замка. Тальпа быстро, но осторожно вынул его содержимое наружу и запаковал найденные там бутылочки Фридриху в рюкзак.

— Ну вот, а теперь прочь отсюда, — твердо сказал Брумзель, не желавший слишком долго полагаться на замешательство телохранителей Клупеуса. Так что они открыли одно из узких окон зала и выпустили сами себя на свободу.

— Ю-ху! — вопил от радости Кальссон, оставляя позади гору, стеклянный дом и палаточный городок. — Так летать, оказывается, еще лучше! Вот! Смотри! У меня наконец получается, видишь? И это еще лучше, чем я себе представлял!