— И что бы это могло быть? — спросил Фридрих.

Брумзель покачал головой.

— Я не знаю. Подумай, может, тебе что-нибудь в голову придет.

— Нужно что-нибудь фантастическое… — пробормотал Фридрих.

— Но правдоподобное! — добавил Брумзель.

И они замолчали, только в головах у них от напряжения все гудело и дымилось.

Полчаса спустя два муравья принесли в камеру два подноса: один — с клецками из пыльцы и нектаром, а другой — с хлебом, мясом и фруктами.

— Даже на последний в жизни обед кленового сиропа не дают, — презрительно буркнул Брумзель.

— Думаешь, мы действительно умрем? — спросил вдруг Фридрих.

Брумзель задумчиво покачал головой.

— Пока что я не вижу ничего, что могло бы этому помешать.

— Неужели нет никакого способа выбраться отсюда?! — в отчаянье воскликнул Фридрих, схватившись за решетку лампы. — Мы же не для того столько всего сделали, чтобы умереть вот здесь!

Брумзель пожал плечами.

— Это же в природе вещей: смерть всегда приходит тогда, когда заходишь слишком далеко.

Фридрих, размышляя о Кальссоне, так крепко схватился за прутья решетки, что костяшки побелели. Он никак не мог сконцентрироваться, и все попытки придумать фантастическую историю для Клупеуса оставались безрезультатны. Ему пришло в голову, что Клупеус едва ли мог сделать что-нибудь более мерзкое, чем превратить Кальссона в совершенно другое существо. Кальссон перестал быть Кальссоном — сам изменился до неузнаваемости и не узнавал других. От него осталась только оболочка, остальное бесследно исчезло. В тот момент Фридриху казалось, что ничего более ужасного с живым существом сделать невозможно.

Он не мог проглотить ни кусочка. Брумзель, наоборот, жадно поглощал всё, что было. Видимо, он не потерял надежду на то, что энергия ему еще понадобится.

— Может быть, — заговорил он, — может быть, Клупеус еще сам скажет что-нибудь такое, за что мы зацепимся и пробудим его интерес…

На прощальный обед Клупеус отвел пленникам не больше десяти минут. Скоро дверь снова отворилась, и два шершня выволокли Фридриха с Брумзелем из камеры. На руки и передние лапы им надели наручники. Еще четыре шершня-конвойных ждали в коридоре; за ними грозно возвышался силуэт мотылька.

— Достаточно. Вы свободны, можете идти, — приказал он шершням. — Я сам отведу их к Клупеусу.

— Но нам приказано… — начал было возражать один из шершней.

— Разойдись! — рявкнул мотылек.

Шершни втянули головы в плечи и поспешили прочь. Кальссон — точнее, то, что от него осталось, — крепко схватил Фридриха и Брумзеля за наручники и потянул вперед.

— Пошевеливайтесь! — грозно потребовал он. Фридриху с Брумзелем не оставалось иного выхода, как стараться поспевать за ним. Мотылек был существенно больше и сильнее их, но Фридрих все же надеялся, что в каком-нибудь удобном месте им представится случай вырваться. В конце концов, их же двое!

Пока мотылек тащил их по винтовой лестнице вверх, Фридрих пытался установить зрительный контакт с Брумзелем — но, к сожалению, их разделяло широкое тело мотылька.

— Как нас будут ликвидировать, можно поинтересоваться? — подал голос Брумзель с другой стороны.

— Яд, — отрезал мотылек. — Самое быстрое и эффективное средство.

— Клупеус еще удивится, — буркнул Брумзель.

— Кальссон! — отчаянно завопил Фридрих. — Ты должен нас вспомнить! На тебе даже наш портрет есть! Вот тут, посмотри! Неужели ты нас не помнишь?

— С чего я должен вас помнить? С вами было так скучно, что я вас тут же забыл, — пробасил мотылек.

Фридрих был готов разрыдаться, но тут Брумзель изловчился и пихнул его, как будто пытаясь на что-то срочно обратить внимание.

— Ой, только не разводи сырость! — закатил глаза мотылек. — Зачем плакать, какие причины, я хочу знать? Уже несколько недель я сижу тут, вокруг меня — одни безмозглые солдафоны Клупеуса и куча идиотской работы, от которой и я уже отупел! Поговорить не с кем, Клупеус этот — надутый индюк, и даже кормят паршиво! Можешь представить, каково мне в этом болоте?!

Тут Брумзель начал хихикать.

— Надо было мне так попасть! Прямо в этот военный цирк! А вы в это время наверняка кружили по стране, переживали захватывающие приключения! Но в том, что я здесь, есть и хорошая сторона. Иначе бы вас сейчас…

— Кальссон! — вырвалось у Фридриха. — Ты все-таки нас помнишь?

— Конечно, — сказал Кальссон. — Я ж не совсем идиот.

— Знаешь, я бы тебя сейчас расцеловал! — воскликнул Брумзель.

— Не-е, не стоит, — ответил Кальссон.

Фридрих засмеялся:

— Это ж надо, как ты нас провел!

Эта реплика прозвучала почти как всхлип.

— А для начала — старика Клупеуса! Ха! Но вообще-то надо поторапливаться, — сказал Кальссон. — Мы ведь всё еще здесь, Клупеус и его люди никуда не делись, так что давайте-ка я вам быстро все объясню. Слушайте внимательно, — и он подтянул их обоих поближе к себе. Шли они теперь по медному коридору. — Клупеус приказал для каждого из вас приготовить по чаше с ядом — настойкой ландыша и безвременника осеннего. Симптомы отправления появляются не сразу, умирают от него очень медленно. Кружки я вам принесу, но без яда, налью в них чего-нибудь безвредного. Вы выпьете этот чаек, а потом разыграете перед Клупеусом представление, поумираете перед ним немножко, порадуете его. А я позабочусь о том, чтобы вы могли освободиться от пут, и выпущу ваших друзей из камеры. Когда Клупеус решит, что вы умерли, он просто оставит вас лежать, а вы снимете веревки. А потом мы предпримем совместный полет.

— Вполне себе план, — решительно сказал Фридрих.

— Именно, — улыбнулся Кальссон.

Кабинет Клупеуса размерами больше походил на зал. Стены в нем тоже были отделаны медными панелями, между ними висели зеркала, а свет попадал внутрь сквозь узкие длинные окна. В центре кабинета стоял большой обитый железом стол, на котором лежало множество бумаг и письменных принадлежностей. Все выглядело очень стильно, кроме самого Клупеуса, который и в сшитом по мерке костюме смотрелся не лучше, чем обычно.

Прямо перед письменным столом стояла обтянутая кожей скамеечка. Кальссон бесцеремонно толкнул пленников на нее. После этого он скромно удалился, оставив их наедине с Клупеусом и взводом муравьев, которые тихо ждали распоряжений поодаль.

Клупеус поднял взгляд от бумаг.

— А вот и вы! — поприветствовал он Брумзеля с Фридрихом. — Сейчас принесут напитки. Я специально выбрал для экзекуции зеркальный зал, чтобы дать вам возможность наблюдать за процессом со всех сторон. И официант у меня для вас интересный!

— Ага, — буркнул Брумзель.