– Незаметно, чтобы тебя это беспокоило, – нахмурился я, едва сдерживая себя, чтобы не встать из-за стола.

– Если ты не сообщишь мне ничего неожиданного, то не беспокоит. – Вилдор, не поднимаясь с кресла, потянулся к кувшину с отваром, который я приказал принести, пока его дожидался, и наполнил бокал, с усмешкой поглядывая на меня.

– С тобой сложно, – не сдержался я. Ощущение радости, испытанное, когда мне стало известно, что отец жив, уже давно уступило место смеси тревоги и ожидания. И хотя для всех остальных я продолжал оставаться невозмутимым, сам себе вынужден был признаться, что его появление только добавило мне проблем.

В этом был определенный парадокс: я знал, что только он в состоянии справиться с задуманным моим братом, но с некоторой тоской вспоминал о последних двух годах своей жизни.

Или я просто очень четко понимал, что мне далеко до того изящества, с которым Вилдор манипулирует событиями, и испытывал щемящую грусть, что мне это все еще не дано?! Ведь каким талантом надо было обладать, чтобы любую, даже изначально проигрышную ситуацию оборачивать себе на пользу?

– Тебя успокоит, если я скажу, что не пройдет и месяца, как я вновь покину тебя? И теперь уже насовсем.

Мой резкий и однозначный ответ «нет» он воспринял с насмешливой улыбкой. Впрочем, горечь в ней тоже была.

– У Яланира тридцать дней, чтобы перевести управление артефактом на себя. У нас столько же, чтобы не позволить ему этого. Так что давай-ка сейчас займемся делом, а потом, я тебе обещаю, мы поговорим обо всем, что тебя волнует.

– Ты настолько уверен в нашей победе?! – Теперь уже я позволил себе ехидство. Но лишь для того, чтобы скрыть чувства, которыми отозвались в моей душе его слова.

Что бы ни говорили о даймонах в других мирах, мы не были лишены эмоций, просто подавляли их, прятали за внешней бесстрастностью и холодностью. Но если всех остальных это могло обмануть, то сами мы осознавали, что в этом и есть наша уязвимость.

Мы не говорили о любви, но, потеряв ее, лишались души, а не обретя, – выпускали на волю безжалостного берсерка.

Мы по сотне лет могли не видеть своих родичей, но знали, что мало уз сильнее, чем те, которые связывают нас с существами одной крови.

Мы не умели мечтать, только строили планы, но были готовы отказаться от них ради тех, кто оказался нам дорог.

Мы знали лишь две страсти: войну и женщин. И крайне редко этот список пополнялся еще одной – жаждой власти.

И когда я думал о брате и отце, не мог не видеть, насколько они похожи и как отличаются друг от друга. И от всего этого мне было больно!

– У нас нет иного выхода. – Я не заметил, как он оказался рядом со мной.. – Да и не стоит ввязываться в авантюру, не будучи убежденным в том, что выиграешь.

Вилдор стоял рядом, и от той спокойной уверенности, с которой он сказал это, я понял, в чем то главное, что отличает меня от него. Я все еще продолжал сомневаться.

– Я нашел связь между нами и Лилеей, – равнодушно произнес я, стараясь не выдать гордости. Найти предателя оказалось не так уж и легко.

Ухмылка вместо удовлетворения, и он все-таки отошел к раскрытому окну, вновь увеличивая дистанцию между нами.

– Сына Яланира.

– Что?! – не сдержал я возгласа. Только теперь догадавшись, к чему относилась его насмешка. – Я не знал, что у него есть сын.

– Это слишком грандиозный замысел, и не будь у него причины существеннее, чем просто стать властелином Земли и миров веера, он бы в него не ввязался. А значит, либо возлюбленная, либо сын. Любовь недоступна его сердцу, и остается только последний вариант.

Я недоверчиво покачал головой, но был вынужден признать его правоту.

– А генный маркер?

– Скорее всего, род матери. И сомневаюсь, что она жива. Мальчик – алтар?

– Да. – Его догадливость меня больше не смущала. – Кондер весьма сильный маг и перспективный аналитик, хоть и очень молод.

– Но за пятьсот ему уже перевалило.

Качнув головой, хмыкнул:

– Я уже даже боюсь спрашивать.

– Кое-что в его поведении в то время только теперь стало понятным. Правда, я так и не поверил, что он решится нарушить мой прямой приказ.

– Это что-то меняет? – спросил я и… неожиданно для самого себя засмеялся, вторя своим мыслям. Не заметив на его лице ни удивления, ни порицания, заставил себя остановиться, но тяжелого вздоха сдерживать не стал. – Рядом с тобой я чувствую себя курсантом начальной школы.

– Это ничего не меняет, только создает некоторые сложности, потому что убивать собственного внука никак не входило в мои планы. – И тем же тоном после короткой паузы продолжил: – А я рядом с тобой чувствую себя старым и брюзгливым. Не будь меня, ты бы и сам справился с этой проблемой. Со мной просто легче.

– Ты решил меня успокоить? – Если бы я не видел, насколько он серьезен, вполне мог счесть его слова за попытку меня подбодрить.

– Скорее, объяснить ситуацию. Рассказать то, о чем ты даже не мог догадаться.

Он посмотрел на оставленный им на моем столе бокал с отваром, но просить подать его не стал, ну я а не счел нужным это сделать. Тут же отметив, как в его взгляде появилось удовлетворение.

Вот ведь… очередная проверка.

– Первые несколько сотен лет на Дариане после того, как наши предки уничтожили создателей, были весьма сложными. Не все жители этого мира погибли, лишь воины, да те, кто сопротивлялся, отправились к праотцам. Остальные же стали кем-то вроде рабов, которых с каждым десятилетием становилось все меньше. Женщины давали жизнь нашим детям и умирали, мужчины уходили в мир иной от старости.

– Я изучал хроники, – перебил я его, не понимая, к чему именно он ведет.

В ответ – очередная усмешка. Вот только взгляд… безбрежная чернота Пустоты, при виде которой пропадает всякое желание ему перечить. И интонация, единственная возможность избавиться от которой, – завоевать парочку миров и бросить к его ногам.

– Вот только в них нет даже упоминания о пропавших нескольких тысячах лет.

Все, что мне удалось, – приподнять вопросительно бровь. Но он этого словно и не заметил.

– И все равно даймонов было слишком мало, чтобы не опасаться потерять власть над миром. К тому же Дарианой заинтересовались в соседних мирах – в экспериментах по созданию нашей расы использовались не только люди с Земли, но и демоны и драконы Лилеи. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не один уникальный прибор.

– Если я повторю, что изучал хроники? – Я вышел из-за стола, чтобы хоть чем-то успокоить взбесившееся вдруг сердце, кинул взгляд на стойку, где одиноко покоился мой меч, мечтая о том, как на утренней тренировке сойдусь в бою с Агирасом.

– Тогда ты, возможно, знаешь, куда он делся?