Но не только эти чувства и ощущения жили во мне, не только они.

Было еще одно, шестое чувство, которым обладают только феи-крестные.

Именно оно, это шестое чувство, заставляло кипеть кровь в моих жилах, именно благодаря ему у меня покалывало ладони.

Шестое чувство подсказывало мне, что сказка движется к концу, которого у нее не должно быть, и единственное, что может исправить положение и вывести сказку на правильный путь – это вмешательство феи-крестной. То есть меня.

То же самое чувство заставило меня когда-то помочь Золушке в ночь королевского бала. То же самое чувство побудило меня заставить Агату посмотреться в зеркало, когда она на первом курсе потеряла веру в свое «долго и счастливо». Оно же и меня саму привело в Камелот перед нападением Змея. То, что я пришла в Камелот, мои коллеги-преподаватели сочли моей ошибкой; нарушением установленных Сторианом правил; поступком, выходящим за установленные для фей-крестных рамки. Что ж, я готова еще хоть сто раз нарушить правила, но король Камелота не должен умереть у меня на глазах. И не потому, что он король, но потому, что он был, есть и всегда останется моим студентом.

Слишком много моих юных подопечных погибло, слишком много – Чеддик, Тристан, Миллисента…

Все, достаточно. Не будет больше смертей.

Но что я могу для этого сделать? Каким должен стать мой следующий ход? По тому, как горячило кровь мое шестое чувство, я знала, что обязана сделать этот ход. Знакомое ощущение, в котором смешаны надежда и страх, подсказывало, что мне под силу исправить эту волшебную сказку.

Выход из создавшейся ситуации был, нужно лишь найти, увидеть его.

И я искала ответ на свой вопрос, искала лихорадочно, но…

…не могла найти.

Рядом со мной ворчал Тедрос, отчаянно дергался в руках ведущих его охранников. Он, конечно, понимал, что мы потерпели поражение, и теперь ничто не мешает больше топору опуститься на его шею.

Ветер подул сильнее, с разных сторон, и на секунду я подумала, что нас вывели из замка, и до смерти осталось лишь несколько шагов, но тут же отбросила эту мысль, потому что под моими ногами по-прежнему были гладкие мраморные плитки пола. Остальные мои спутники думать логично были уже неспособны, и я ощутила охватившую их панику. Жалобный скулеж Уильяма превратился в рыдания, Валентина не переставая ругалась себе под нос, Тедрос волочил свои ноги, пытаясь затормозить…

А затем все закончилось.

Мой охранник выпустил меня.

По окружившему меня со всех сторон молчанию я поняла, что и всех остальных отпустили тоже.

Услышала, как снимают грязный мешок с чьей-то головы, а затем раздался удивленный возглас Тедроса.

– Что?

Свой мешок я сняла сама, так же поступили все остальные, и у всех у нас, я думаю, одинаково ошеломленными сделались лица под свалявшимися, присыпанными картофельной трухой, волосами.

Мы были в столовой Голубой башни, выходящей на веранду. За широкими окнами виднелось небо, принявшее тот особенный аметистовый оттенок, который предупреждает о приближении зари. Длинный стол со стеклянным мозаичным покрытием, в центре которого из осколков голубого и синего цвета была выложена голова Льва, ломился от яств. Чего только не было на этом столе! Блюда с толстыми розовыми ломтями жареной оленины, обложенной тушеными бобами. Маринованные заячьи почки, украшенные изумрудными листиками петрушки. Куриные яйца на золотистых ломтиках жареного хлеба. Холодный томатный суп со свежими огурцами. Белая икра, посыпанная мелко нарезанным зеленым луком. Шоколадный мусс, покрытый густой шапкой ванильных взбитых сливок. Кроваво-красное желе из грейпфрута.

Возле стола стояло семь стульев, и на каждом из них табличка с именем одного из нас.

Мы уставились друг на друга, у нас было ощущение, что мы внезапно перенеслись в какой-то совершенно иной мир.

Отпустив нас, почти все охранники ушли, остались лишь двое – охранять двери столовой.

И тут я все поняла.

И Николь поняла тоже.

– Это наша последняя трапеза, – срывающимся шепотом произнесла она, переводя взгляд вдаль, за каменные перила балкона.

Мы тоже посмотрели туда и увидели построенный на склоне холма тускло блестящий в лунном свете помост и темный деревянный чурбан на его середине.

У Тедроса гулко булькнуло в горле.

На пешеходном мостике над нашими головами внезапно появились две тени. Софи шла рядом с Райеном, вполголоса переговариваясь с ним.

На мгновение я увидела ее лицо – спокойное, внимательное, такое лицо, словно она сама, по своей доброй воле шла вместе с Райеном, легко положив ладонь на его могучее предплечье. Софи нас не видела.

Потом она исчезла.

В комнате повисла тишина. Тедрос смотрел на меня. Несомненно, увидев Софи, воркующую с Райеном, он был еще сильнее выбит из колеи. Да и я тоже, если честно. Мне очень не хотелось, чтобы студенты почувствовали мое смущение, и я уверенным «деканским» тоном приказала:

– Садимся, – и первой заняла свое место за накрытым столом.

Присесть я поспешила не потому, что так уж проголодалась. Просто слишком ослабло мое уставшее старое тело, и мне необходимо было на время забыть о нем, чтобы собраться с мыслями и подумать.

Вначале никто не спешил присоединиться ко мне, но потом первым не утерпел Тедрос, он решительно уселся на стул (предназначенный, между прочим, для Богдена) и переложил с блюда на свою тарелку самый большой ломоть оленины. Схватил вилку, нож и принялся энергично жевать, глядя в пустоту своими по-прежнему полными страха глазами.

Вскоре за столом уже сидели все. Какое-то время мои студенты молча набивали свои изголодавшиеся желудки, потом нахохлились, нахмурились, вспомнив о том, кто приготовил для них эту трапезу, а самое главное, почему.

– Он издевается над нами, да? – жалобно спросил Уильям.

– Свинью всегда кормят до отвала перед тем, как зарезать, – мрачно ответил ему Богден.

– Что, так и будем сидеть здесь, как кинсеаньера… э… девочки-подростки, и ждать, когда нас поведут убивать? – вспыхнула Валентина.

– Да, нужно что-то делать, – поддержал ее Айя.

Они инстинктивно посмотрели на Тедроса, который то и дело косился на стоящих возле дверей пиратов, они стояли с непроницаемыми лицами, положив ладони на эфес своих сабель. У нас, разумеется, оружия не было. Напасть на охранников? Нет, ничего не выйдет, просто в этом случае нас убьют, так и не доведя до плахи. При этом охранники внимательно прислушивались к тому, что мы говорим, понимая, очевидно, что Райен не только едой искушает нас, но и дразнит иллюзией побега. Да, здесь все продумано наперед.

Я чувствовала, как крутятся колесики в голове Тедроса, понимая при этом, что любой его план будет обречен на провал в ту же секунду, как только он озвучит его.