– Я же сказала, – отвечает Мерль без раздражения, сосредоточенная на текущих проблемах. – Ты знаешь, почему.

– Нет, я имею в виду тебя с ним. Вы так давно знакомы… Это был единственный раз?

Только теперь до Мерль доходит смысл вопроса.

– Да. Да, конечно.

– Чья была идея? Его?

Пауза.

– Нет, моя, правда. Он меня не ждал, не приглашал. У него не было выбора.

Фия пристально смотрит ей в глаза.

– У него был выбор – он мог бы не спать с тобой.

Мерль не отводит взгляда.

– Я не уверена, Фия. Я была «на задании».

– Зачем тебе вообще это понадобилось? – Фия не может утверждать, что такой поступок не в характере Мерль, поскольку до этой ночи не понимала ее настоящего характера. – Ты же знала, как меня потрясла его прошлая измена! Ты же сама меня утешала, советовала дать ему еще один шанс…

– Я знаю, – глухо отвечает Мерль. – Мне нет оправдания. Сама до сих пор не верю.

К ее чести, Мерль не пытается принизить значение содеянного. Секс, измена, институт брака: теперь их важность свелась к минимуму – а как иначе? – и все же Фие необходимо понять.

– И что, между вами всегда была искра?

Молчание. Пальцы Мерль сжимают кресло.

– Да, наверное, но никто из нас не собирался претворять ее в жизнь.

– Почему же ты все-таки решилась, если столько лет удавалось воздерживаться? Какое еще «задание»?

Теперь пальцы Мерль касаются губ, словно фильтруют ее слова. В машине тихо; такое ощущение, что атмосфера не потерпит лжи.

– В тот вечер я должна была встретиться с Эдрианом в «Ля Моэт»: отложенный праздничный ужин в честь годовщины брака. Мы не особенно ладили в тот период; кажется, я тебе рассказывала. В баре я выпила, и тут он написал, что не придет. Такая, знаешь, короткая эсэмэска, даже без извинений: «Не получится, работаю допоздна». Я так разозлилась на него! Он не подумал, скольких усилий мне стоило это все: нанять бебиситтера, угомонить детей, выбраться из дома, не говоря уже о том, чтобы одеться, накраситься и почувствовать себя хоть ненадолго женщиной, женой. Понимаешь, накопилось столько всего… Это была последняя капля. Помню, я сидела там, кипя от бешенства, буквально планировала развод. У барной стойки торчал какой-то парень; я попыталась с ним флиртовать, а он меня послал. – Мерль вспыхивает при воспоминании. – Это было так унизительно! И тут во мне что-то сломалось…

Мерль вздыхает, смотрит невидящим взглядом сквозь ветровое стекло.

– Короче, я возвращалась домой пешком, и мне уже было море по колено. Крыша поехала, иначе не скажешь. Видимо, гормональный взрыв. Я вдруг осознала, что жизнь катится вниз, знаешь, набирает скорость, ее уже не остановить, и мне захотелось… захотелось почувствовать себя живой – даже если единственное, что пришло в голову, разрушительно – для меня, для тебя, для вас обоих. Для мальчиков… В общем, я прошла мимо своей двери и подошла к твоей.

Фия внимательно слушает. Получается, весь этот апокалипсис запустил обычный супружеский кризис, гормональная буря среднего возраста. Стало бы ей легче, если бы причина оказалась серьезнее, значительнее? Смертельный диагноз, потеря родителя, упадок карьеры? Невозможно не провести параллель между преступлением Мерль и ее собственным, особенно если у них общий повод: реакция на унижение.

«Старая жирная корова, миссис Святее-всех-святых! Не представляю, как Брам терпел все эти годы. Неудивительно, что он пошел налево…»

У нее еще была возможность остановиться, она могла вылить вино в раковину, а вместо этого налила ему. Она убила человека.

Я его убила!

Какое-то время они сидят в молчании.

– Мерль?

– Да?

Фия чувствует, как эмоции вот-вот вырвутся наружу, и сглатывает.

– Я хочу, чтобы ты знала: если за мной придут, я ничего про тебя не скажу. Тебя здесь не было. Я пришла к тебе и попросила отвезти меня к Тине, вот и все. Ты понятия ни о чем не имела.

Мерль качает головой.

– До этого дело не дойдет.

– И все-таки если дойдет, ты присмотришь за Лео с Гарри? Понятно, что их возьмут к себе мои родители, лучших опекунов и желать нельзя… Но ты присмотришь, чтобы дети дружили? Им понадобится еще одна семья, в которой они могли бы чувствовать себя комфортно, как раньше. Не прямо сейчас, конечно: у тебя же малыш родится… Как-нибудь потом – меня ведь долго не будет.

Мерль выпрямляет трясущиеся плечи, защелкивает ремень безопасности на округлившемся животе.

– Да, конечно.

* * *

Разумеется, после Кента Фия сразу догадалась – тот нелепый отказ от выпивки! – и в следующее воскресенье разыскала Мерль в спортзале. Теперь они ходили постоянно: Фия на пилатес, Мерль на йогу.

Вскоре ей придется перейти на йогу для беременных.

– Фия? – вздрагивает Мерль при ее приближении. – Я не думала…

Не думала, что Фия заговорит с ней один на один, вне общепринятых рамок общества и прочих договоренностей на тему, кто отвозит и забирает детей.

– У меня вопрос.

Мерль ждет. Две женщины, проходя мимо, здороваются с ней, но быстро уходят, заметив загнанное выражение ее лица.

– Это от Брама?

По лицу Мерль чувствуется соблазн отрицать беременность; однако, подумав, она понимает – смысла нет. Можно скрывать зарождение новой жизни до определенного периода, а в обтягивающем спортивном костюме уже становится заметно.

– Нет, – наконец отвечает Мерль. – От Эдриана. Роды в мае.

– Поклянись, что это правда.

– Клянусь!

– Тогда я больше не стану спрашивать.

Даже если ребенок родится в апреле? – думает Фия, уходя. Кто знает… Посмотрим. Надо будет держать руку на пульсе.

Однако до этого может случиться что угодно.

Лион, 14:00

Наконец он совершил свой последний переезд и устроился в апарт-отеле. Новое жилье чем-то напоминает студию в «Бэби-деко»: практичное, нейтральное, в духе минимализма, который ничуть не хуже роскоши; из этого можно даже извлечь выгоду. Да, как нельзя более подходит для последней битвы, к тому же неплохая база для писателя: отопление, звукоизоляция, кофемашина, чайные пакетики, холодильник для пива, успокаивающий запах сигаретного дыма, оставшийся от предыдущих жильцов.

Самое главное – он разорвал и выкинул листок с паролем от вай-фай и надеется, что сила воли ему не изменит. Разве только захочется погуглить, как продвигается расследование аварии из его прежней жизни. Или написать Фие и начать объяснять про деньги, умолять о прощении, даже советовать, как воссоздать жизнь семьи, которую он разрушил.