И тут пальцы нащупывают что-то плоское.

Позади консервных банок, крекеров и чайных пакетиков лежит телефон, потрепанный «сони». Очевидно Брама, кого ж еще? В разъем воткнута зарядка. Фия включает ее в ближайшую розетку, наливает стакан воды и ест крекеры, дожидаясь, пока телефон загрузится.

Наконец телефон оживает: пустой экран, незащищенный паролем. Ни фотографий, ни электронной почты, ни истории поиска в браузере, лишь две эсэмэски с неизвестного номера. Первая, датированная октябрем: «Упс, кажется, кто-то начинает вспоминать…» и ссылка на статью об аварии в Торнтон-Хиф:

Она догадывается, кто отправил сообщение еще до того, как вспоминает те ужасные слова: «Брам согнал с дороги машину, и те разбились… девочка умерла в больнице»; еще до того, как открывает второе сообщение, отправленное ранее и до сих пор непрочтенное:

– Что у тебя с телефонами творится? Почему не отвечаешь? Фия возвращается в Лондон, срочно позвони!

Фия ощущает новый прилив ярости.

«Толку от тебя никакого…»

«Помоложе и покрасивее…»

«Это ж какой надо быть идиоткой…»

Почти тут же приходит новое сообщение: видимо, открыв предыдущее, Фия обозначила свое – точнее, Брама – присутствие.

Затаив дыхание, Фия ждет следующей эсэмэски:

Как нет паспорта? Вот же он, в голубой папке. Значит, она права: где-то должен быть поддельный паспорт, который достал Тоби и удерживает до тех пор, пока не получит деньги. Думал, что самый хитрый… И вот он остался с носом: каким-то образом Брам его перехитрил – и не только его, всех. А о втором телефоне либо забыл, либо нарочно оставил здесь. Что делать? Избавиться от него? Чего он от нее ждет?

И тут в голову приходит новая мысль: а если это… месть Брама за то, что она выбрала Тоби, а не его?

Да нет: Брам наверняка понял, что интерес Тоби к ней – всего лишь предлог. Фия со стыдом вспоминает свое тщеславие в тот вечер, когда Брам застал Тоби на Тринити-авеню: ее хваленый феминизм, гордость за свою независимость – все улетучилось при виде двух пещерных самцов, дерущихся за нее.

Что оказалось вовсе и неправдой.

Какая же она жалкая! Бездомная, побежденная, униженная…

Ее взгляд останавливается на бутылке вина, и тут звонит телефон.

Лион, 22:30

Он думал, что никогда больше не уснет, и тем не менее рано отключается и просыпается всего пару раз. «Первой горошинкой под матрасом» становится телефон – третий, если быть точным; тот самый «сони», что Майк принес ему в офис вместо разбитого «самсунга». Он никогда им не пользовался, но где же он его оставил? На работе? На квартире?

Может ли это навести на него Майка? Нет. Информацию по Женеве и Лиону он искал в интернет-кафе в Кройдоне, а Майку звонил с другого мобильника, валяющегося в урне на вокзале Виктория.

Глаза сами собой закрываются…

…и снова открываются. Там вроде была эсэмэска? Ссылка на новость о расследовании аварии. Может ли это навести полицию на Майка? Теоретически.

Не так уж плохо.

Лондон, 22:30

Фия сбрасывает пять звонков и наконец посылает сообщение:

– Успокойся. Я на квартире.

– Где деньги, ублюдок?!

– У меня, не волнуйся. Перепутал счета. Приходи, и я переведу их при тебе.

– На квартире небезопасно – Фия уже была дома, вызвала полицию.

– Все нормально. Полиция так поздно не придет.

– Думаешь?

– Хочешь денег – приходи. Тебе решать.

Наверное, Тоби гнал как сумасшедший – через несколько минут он уже звонит в домофон и рявкает вместо приветствия:

– Это Майк, впусти меня!

Майк? Значит, у него даже имя ненастоящее!

«Читай по губам: я все выдумал!»

«Это ж какой надо быть идиоткой?»

Фия впускает его и дожидается на пороге.

При виде изумленной физиономии она испытывает чуть ли не удовольствие – весьма странно, учитывая события дня.

– А ты-то что здесь делаешь?

– Я же сказала, что пойду ночевать сюда. У меня больше нет дома, как тебе известно! – отвечает Фия резким тоном, однако его ничем не прошибешь. Для Тоби она – лишь препятствие, которое нужно отшвырнуть в сторону.

– Я жду Брама, – добавляет Фия. – Как и ты, видимо? Вряд ли ты вернулся, чтобы сделать мне предложение!

Да, Майк?

Тот презрительно кривит губы.

– Где он?

– Только что написал: будет через десять минут.

Фия вдруг вспоминает, что не выключила звук на телефоне Брама, спрятанном на кухне под сумкой, рядом с ножом, который она вытащила из ящика на всякий случай. На случай, если этот урод попытается напасть.

Но как теперь добраться до сумки, когда он стоит рядом?

– Он сказал мне, что уже здесь, – говорит Тоби – нет, Майк.

– Наверное, писал в дороге – он же теперь на общественном транспорте ездит.

– Твою мать! – У Майка явно сорвало предохранитель, он оглядывается, на чем бы выместить зло. – Тебе придется подождать, пока я с ним разберусь. Поговорите по пути в больницу!

Как он вообще мог ей нравиться? Отвратительное, уродливое чудовище, зверь какой-то!

– Я никуда не спешу. Присаживайся.

Фия жестом указывает на кресла, стоящие бок о бок в своем жалком временном прибежище.

– Выпьешь? – предлагает она, хватая начатую бутылку вина.

– Водка есть?

– Только вино.

– Ладно, давай.

Фия наливает бокал и подает ему. Стандартный жест гостеприимства никак не вяжется с десятками подобных, когда он приходил к ней. Разговоры, флирт, секс – все это было с другим человеком, простым и сдержанным по сравнению с бешеным бывшим. Может, она бессознательно почуяла в нем сдерживаемую агрессию, это ее и привлекло? Интересно, как он ведет себя с женщинами, когда нет необходимости втереться в доверие? Скорее всего, грубо.

Майк выпивает жадными глотками, жалуется на дерьмовый вкус, однако продолжает пить. Фия наливает ему второй бокал, затем третий, а сама неспешно потягивает свой.

– Десять минут давно прошли, – ворчит он. – Что значит «в дороге»? Откуда он едет?