Реоа Ронгоа, Маджа Патунга, Неронг Кхарт и другие тоже посетили храмы, но о благоволениях не болтали. Маджа и Реоа не болтали потому, что у славных родов вообще не принято рассказывать о дарах из храмов. Быть может от того, что они получали эти благоволения чаще, чем остальные.

Неронг Кхарт тоже молчал. Вероятно, Создатели одарили или не тем, что он хотел, или награда сопровождалась наказанием, что тоже не повод для гордости.

Я единственный в отряде, кто ещё не посетил храм. Танэ Пахау предупредил, что служители могут увидеть моё необычайное число граней. Что вызовет лишние слухи и подозрения. При этом сам старец сокрушённо говорил, что равновесие награды и порицания для меня не изменилось.

— Самиран, — сказала Маджа Патунга. — Ты совершил подвиг во славу Дивии. Создатели должны наградить тебя. Почему ты ещё не пошёл в храм?

— Да так… Времени нет. То… сё…

— Если тебе не хватает денег на служителя храма, то я могу направить тебя к самому Макото Ньери, который служит в храме Третьего Кольца. Он не только самый старший славного рода Ньери, но глава сословия Помогающих Создателям и член Совета Правителей. Он как никто лучше способен увидеть равновесие Создателей. Патунга и Ньери в хороших отношениях, поэтому господин Макото Ньери прочитает твои Пути бесплатно.

Я еле отговорил Маджу от помощи мне. Но каждый день требовал у Танэ Пахау, чтобы он прочитал мои Пути. И каждый день старец качал головой:

— Равновесие никуда не склонилось. Движение Лу… то есть Создатели не зовут тебя.

Я даже хотел сам пойти в храм, но Танэ Пахау заявил:

— Явившись без приглашения, ты только сделаешь себе хуже. Ты склонишь равновесие в сторону наказания. И надолго потеряешь благоволение.

— Но я совершил подвиг…

— И никакие твои подвиги во славу Дивии тебе не помогут. Зачем, по-твоему, существуют озарения сословия Помогающих Создателям? Это ведь для блага тех, кто хочет получить благоволения, но избежать наказания.

И вот сегодня Создатели наконец-то решили наградить меня! Почему они так долго думали? Если допустить, что Двенадцать Тысяч Создателей — это что-то вроде алгоритма, подсчитывающего и сопоставляющего шаги всех жителей на Всеобщем Пути, то, вероятно, мой Путь оказался таким сложным, что этому магическому компьютеру понадобилось несколько дней, чтобы рассчитать мою награду?

О том, что вместо благоволения мне может прилететь наказание, я и не думал. Ведь в прошлый раз именно дары Создателей помогли мне победить воров граней. Почему сейчас будет иначе? Ведь я — избранный, призванный спасти летающий город от падения.

В Восьмом Кольце имелся свой храм Двенадцати Тысяч Создателей. Но по совету Танэ Пахау я отправился в тот храм Шестого Кольца, с которого всё началось. В храм, где Самиран и воры граней затеяли грязное колдовство, и откуда вместо Самирана вышел я.

Танэ Пахау заверил, что нужно получать благоволения не просто в одном и том же храме, но и в одной и той же комнате. Якобы постоянство увеличивало шанс на более богатое благоволение.

— Но тогда не лучше ли мне пойти в Храм Движения Луны?

Старец вздохнул:

— Было бы лучше. Но после того как я покинул его стены, за храм взялись торговцы недвижимостью. Без меня он окончательно стал покинутым храмом забытой и неправильной веры. Его разрушают. Скоро его не будет.

— А что будет со всеми вашими скрижалями?

— Их свезут в подвалы Дома Опыта. Не переживай, те знания, которые они таят, уже много поколений не нужны дивианцам.

* * *

Когда акраб извозчика опустился на площадь перед храмом Шестого Кольца, наступила ночь. Яркие синеватые светильники освещали входную арку храма. Глубокие фиолетовые тени залегли в узорах на фасаде.

Так как многие дивианцы не соблюдали режим дня и ночи, то на площади было относительно людно. Группа пожилых жителей расположилась на подушках у входа в храм и, попивая что-то из кувшинчиков, вели степенную беседу о политике. Они всё ещё обсуждали поступок низких, посмевших «забросить свой грязный акраб на летающую твердь».

— Попомните мои слова, — сказал один из беседующих. — Этот акраб построили не низкие, а падшие.

— Но зачем это падшим? — возразила ему женщина в высокой, как у феи, шапке. — Ведь они всё равно уже не вернутся на Дивию?

— Так они мстят нам. Для этого учат низких воинов и засылают на летающую твердь.

— Так, так, — согласился третий. — Пора бы Совету отменить закон о сохранении жизни падших. И бросать их в грязь уже мёртвыми.

— Не так это просто, — возразил другой. — Ведь падший это всё равно прирождённый житель Дивии.

— Подумаешь, — качнула шапкой «фея». — Наёмники постоянно убивают прирождённых.

— Да. Но у наёмников есть оправдание. Они…

Я прошёл мимо спорщиков, так и не узнав, чем наёмники оправдали убийства прирождённых жителей.

* * *

Храмы работали круглосуточно. Я не удивился, когда мне навстречу вышел дежурный служитель. Одет он в плотные, ниспадающие одежды, висевшие на нём прямо, как фанера, не собираясь складками. Вся одежда усеяна множеством металлических иероглифов, составляющих строчки разных молитв. А на лбу и щеках чёрной краской нанесены иероглифы озарений «Чтение Путей», «Ясность Мышления» и ещё какой-то, который я не знал.

— Позволь прикоснуться к тебе, Самиран Саран, — начал он, протянув ко мне руки.

Я отпрыгнул от него:

— Нет, спасибо.

Священнику это не понравилось. Не опуская рук, он пошёл на меня:

— Но ты должен знать, в какую сторону склоняется равновесие: благоволение или наказание?

Я отступил от священника, не позволяя ему прикоснуться ко мне:

— Нет. Я уже знаю, что мне надо.

Священник притворно ужаснулся:

— Но ведь иногда наказание несёт смерть! Или потерю всех озарений. Разве ты этого хочешь?

— Не хочу. Но и не прошу мне помогать.

— Если у тебя нет денег, то мы можем помочь тебе в долг…

— Благодарю вас. Мне не нужна помощь.

Тут ещё и Внутренний Голос ожил:

«Этот человек желает увидеть все твои Линии и Внутренний Взор. Позволишь ли ты ему это сделать?»

Я запретил. Не хватало ещё, чтобы служитель храма дистанционно копался в моём Внутреннем Взоре.

Служитель наконец признал моё нежелание открывать свои Пути. Недовольно махнул рукой:

— Тогда с тебя триста золота.

— Постойте, но обычная цена за вход в комнату для благоволения — сотня.

— Не знаю ничего. У нас — триста. Не нравится — иди в другой храм. И вообще, Самиран, не ты ли осквернил наш храм грязным колдовством?