В общем, решил, видимо, рассказать Маре сказку на ночь. Она, конечно, ни одному слову не поверила. Но врал Тимур занимательно, Мара так и заснула под его бубнеж…

– Готово, как заказывали, – пробурчал Кащей. – Две тысячи трехсотый год. Но я лично сомневаюсь, что твой дружок до него дотянет.

– А ты не каркай.

– Да на здоровье. Чем бы дитя ни тешилось… Ввожу код?

– Вводи.

– Один сек… Готово.

– Тимур, а ты счастливчик. – По губам девушки скользнула усмешка. – Теперь можешь долго жить. Если сумеешь.

– Скажи спасибо девчонке, – вставил свои «пять копеек» псионик. – Ты с ней никогда не расплатишься. Что дальше собираетесь делать, молодежь?

– Сейчас соображу, – задумчиво пробормотала Мара. – Пока все идет… почти по плану.

– Надо Вовану таймер переставить, – подсказал Тимур. – Ты же обещала, Маруся.

– Обещала. Только дай сначала сообразить, а?

– Посоображай, посоображай, – с ехидством подхватил Кащей. – Ох, чувствую, наломала ты дров, девка. Может, просветишь по поводу своих планов старика? Я ведь тебе все же не чужой.

– Не чужой, но и не свой, – сказала Мара. – А себе на уме.

– И то верно. А кто не себе на уме? Только безмозглый. Каждый свою выгоду ищет. Ты вспомни – разве я тебе когда плохое делал?

– Нет, такого не припомню.

– Вот и я о том же. Признавайся, чего задумала? Или боишься, что я тебе помешаю чем? Не враг ведь я тебе.

– Может, и признаюсь. Толковый совет мне бы пригодился…

* * *

После ухода Тимура, кешайн некоторое время продолжал лежать на нарах – то ли дремал, то ли думу свою мутантскую думал. Затем поднялся, подошел к двери и прислушался. В коридоре было очень тихо. Но кешайн знал, что тишина отнюдь не предвестник мира и спокойствия. Кроме того, его деятельной натуре претила пассивность положения, в котором он очутился. Он догадывался, что назревают некие бурные события. А в такой ситуации нельзя полагаться исключительно на чью-то добрую волю. Особенно если это воля людей – существ, как правило, злобных и коварных.

Вот почему после недолгих размышлений кешайн вытащил из-за голенища сапога железку. Она напоминала плоский напильник, только совсем тонкий, а верхняя часть походила на изогнутый наконечник отвертки. Засунув его в отверстие замочной скважины, Во Ван приступил к процедуре открывания замка…

* * *

– Значит, ты хочешь покинуть Зону? – спросил Кащей.

– Да. Здесь я больше жить не буду, – сказал Мара. – Да и чего мне здесь делать после смерти отца? От его бригады, считай, четверть осталась. Да и эти братки сейчас разбегутся. А на меня Вальтер охоту открыл. Кто меня защитит?

Помолчав, она взглянула на Тимура и добавила:

– Разве что Тимур? Так ведь один в поле не воин.

– Это верно, – согласился Кащей. – Пропадешь ты здесь. Но и… Ох, нельзя тебе покидать Зону.

– Почему?

– Потому что она твой разум в равновесии держит. А я помогаю. Там, за Периметром… В общем, там все снова начнется. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю. Но не уговаривай. Теперь у меня будет много денег – очень много денег. Я смогу оплатить любое лекарство, любое лечение. Да и кто тебе сказал, что у меня опять все начнется? Ты ведь не психиатр, в конце концов…

– Не психиатр, слава богу, а то бы тоже давно свихнулся. Не буду тебя ни в чем убеждать. Жаль, очень жаль…

– Чего?

– Поганая штука эта жизнь. Привык я к тебе. Вроде какой-то смысл появился. Ты уйдешь, а я…

Псионик не успел закончить фразу. Дверь резко распахнулась, и в комнату заскочил Грек. В руках он держал свой автомат «Вал» с встроенным глушителем.

– Стоять и не дергаться! – крикнул бандит. – Завалю разом!

Никто и не думал дергаться – настолько ошеломительным стало для всех появление ближайшего соратника Ирода. Но если Кащей и Мара просто тупо опешили от неожиданности, то Тимур после секундного замешательства жутко расстроился. Потому что лишь сейчас вспомнил, что не сделал очень важной вещи – не закрыл дверь на засов. А все из-за сволочного Кащея, атаковавшего его мозг ментальным зарядом. Вот кусок памяти и вышибло.

Однако горевать было некогда. Ситуация глобально изменилась, поменяв все расклады. Это стало ясно, как только Грек объявил:

– Убью всех и глазом не моргну. Поэтому стоять на месте и не шевелиться. А лучше и не дышать.

Он хохотнул. Паузой тут же воспользовалась Мара, дерзко спросившая:

– И сколько нам не дышать, командир? Так и задохнуться можно. Ты с дуба, что ли, рухнул? Что за понты?

– Это не понты, девка. – Грек демонстративно направил ствол в грудь девушки. – Понты, я смотрю, ты нарезаешь. Но со мной такой номер не прокатит, я тебе не фраер дешевый.

– А мы тебе – не шныри. Тоже мне, вор в законе. Если хочешь кинуть предъяву – кидай. Но за базаром следи.

– Ха-ха, – сказал Грек. – Да ты, Маруська, я смотрю, наблатыкалась. Значит, так, толкую для особо непонятливых. Кто-то прирезал Ирода. Совсем недавно, тело еще тепленькое. Собственно, на Ирода мне плевать. Помер и помер, все там будем. Но кто-то обчистил его сейф, а там много чего ценного хранилось. И на этот вопрос вы мне сейчас ответите. Иначе пожалеете, что на свет появились.

– А ты не много на себя берешь, Грек? – Ноздри Мары раздулись от едва сдерживаемой ярости. Девушку, похоже, совсем не испугали угрозы бандита. – Сдается мне, что ты рамсы попутал. Тебя главным никто не назначал. Если хочешь устроить разборку, сначала сходку собери.

– Я сам себя назначил. И никакой сходки не будет. Не тебе меня учить, шмакодявка, – не той ты масти. После смерти Ирода я самый авторитетный – и точка. Базар окончен, Маруся. На кону жизнь и смерть, других ставок нет. Кто проиграл, тот сдох. И банкую – я. А ты заткнись и слушай.

Лицо Грека было по-настоящему страшным. Оно выражало непоколебимую решимость, которая возникает у человека, перешедшего определенный барьер. Барьер, после которого его не остановит ничто, кроме смерти. Грек и в самом деле пошел ва-банк, понимая, что банда обречена на уничтожение. Но принципиальный выбор, предопределивший его сегодняшние действия, бандит совершил раньше – несколько месяцев назад.

Тогда казалось, что дни умирающего Ирода сочтены и его место во главе банды займет Грек. Кореш атамана полагал, что давно заслужил это место, просто карта не так легла. Ирод ведь даже и блатным не считался, так, выскочка. В уголовном мире он большого влияния не имел. Но Зона – особая территория, где свои законы. Вот и получилось, что Греку пришлось ходить под Иродом.

Когда на того было совершено покушение, казалось, справедливость наконец-то восстановится. Однако совсем не вовремя подсуетился Кащей со своей «синей панацеей», уже вроде бы обреченный атаман чудесным образом оклемался, и все вернулось на круги своя.