— Это из-за того, что с нами случилось, да? — спрашивает Тисаф.

— Это из-за того, что с вами случилось, — отвечает Эргарет. — Впрочем, не только с вами… Крэллин, помнишь, ты описывал магию того ублюдка как «пустоту»?

Ты вздрагиваешь. Эргарет словно бы дернул твою память за некую невидимую веревочку. Картины недавнего прошлого всплывают во всей их неприглядности.

— Помню, — сдавленным от омерзения голосом отвечаешь ты.

— Так вот, этот восхитительный юноша, коего ты странным образом лишил магии, в силу чего он тут же и скончался, обнаружил эту свою «пустоту» вовсе не сам. Он получил ее из чьих-то чужих рук. В закрытом стеклянном флаконе.

— Не может быть… — потрясенно выдыхаешь ты, тотчас понимая, в чем дело. Или все-таки не совсем понимая… не может же быть, чтобы…

В закрытом стеклянном флаконе! В закрытом стеклянном флаконе! Тот, кто приготовил один флакон эликсира, может приготовить и десять… и двадцать… и… Это сколько же таких флаконов разошлось по рукам?! По шаловливым ручонкам младших высоких лордов?!

— Он говорил, что такая сила есть только у него! — сообщаешь ты.

— Быть может, он даже верил в это. — Эргарет пожимает плечами. — Мы не можем знать, до какой степени был поврежден его рассудок. А может, тот, что дал ему этот флакон, пообещал, что он будет единственным.

— А на самом деле? — Тисаф переспрашивает с таким восторгом, будто сказку интересную слушает.

— А на самом деле нам удалось уничтожить еще трех таких же, как он, — говорит Эргарет. — Потому и решено было вас принять как бы задним числом. Вы и так уже делаете одно с нами дело, так что ж теперь? Казнить вас за это, что ли? Тем более что вы вдвоем справились с тем, на что посылается штурмовая группа из девяти человек. Причем трое из девяти — высокие лорды.

— Это все Крэлли, — говорит Тисаф.

— От домика с садиком ты отказалась, — напоминает Эргарет. — Ты что думаешь, если на каком-нибудь задании меня огреют по башке и я все время проваляюсь без сознания, кто-нибудь из коллег упрекнет меня в том, что я ничего не делал? Всякое бывает.

— Так, значит, все «Старшие Братья» сейчас ловят этих… у которых «пустота»? — спрашиваешь ты.

— Все «Старшие Братья», включая лордов-наставников, разыскивают источник поставки эликсиров, — отвечает Эргарет. — Ну, и этих мерзавцев отлавливают по мере сил. Отлавливают и уничтожают.

— А в чем они провинились? — интересуется Тисаф. — Или они все такие… как наш?

— Еще хуже, — морщится Эргарет. — И все, как один, — безумцы. Этот эликсир что-то делает с мозгами…

— Младшие высокие лорды договорились с кем-то из магов? — высказываешь предположение ты.

— В точку, — усмехается Эргарет. — Осталось понять — с кем.

— А чем так опасна эта «пустота»? — спрашивает Тисаф.

Ты уже знаешь чем.

— Наши «щиты» от нее все-таки защищают, — морщится Эргарет. — Но далеко не так хорошо, как должны бы. А еще она дает силу. Много силы. Один такой «пустышка» способен одолеть дюжину противников, к которым при обычных обстоятельствах и подойти бы не отважился. А поскольку мы имеем дело именно с младшими высокими лордами, то…

— Но разве эликсиры действуют на высоких лордов? — вырывается у тебя.

— Эти — действуют, — отвечает Эргарет. — И хватит пока. Будем считать, что я вас проинструктировал. Все младшие высокие лорды, насосавшиеся дряни из этих мерзких бутылочек, такие же нехорошие дяди, как и тот, кого вы благополучно упокоили. Осталось найти и упокоить остальных, пока чего не вышло. Идемте скорей, принесете клятву, и за работу!

Лорд Эргарет шагает так широко, что приходится почти бежать, поспевая за ним.

— Но неужели же они все в чем-то виноваты? — на ходу вопрошает Тисаф. — Или только в том, что «насосались»?

Лорд Эргарет останавливается так стремительно, что вы оба налетаете на него.

— Виноваты, — раздельно и четко произносит он. — В заговоре, покушениях, попытке государственного переворота и захвата власти в стране.

— А маги?

— Доказать не можем, — коротко отвечает Эргарет. — Вот если бы кого из них за руку поймать…

Он вновь стремительно бросается вперед.

— А высоких лордов допросить? — догоняя его, спрашиваешь ты.

— Ни один гад живьем не дался, — с досадой отвечает он. — А силища такая, что не очень-то их живьем и возьмешь… хорошо, что мы их вовремя обнаружили! И плохо, что обнаружили не всех. Еще девять таких же где-то прячутся. А маги тем временем небось готовят новые порции эликсира и уговаривают очередных дураков! Если я поймаю хоть одного мага…

— А это точно наши маги? — вдруг спрашивает Тисаф.

И вы с ней вновь налетаете на внезапно остановившегося высокого лорда.

— Я был не прав насчет домика с садиком, Тисаф, — говорит он. — Думаю, ты получишь повышение быстрей своего парня. Я обязательно передам лордам-наставникам, что среди вновь принятых есть одна весьма талантливая особа… А вообще-то заграничные версии тоже отрабатываются.

Больше он не останавливается. Счастье, что идти оказывается уже не очень долго. А то ведь никто не в силах угнаться за сминающим пространство лордом Эргаретом.

* * *

Файрет вновь позвенел оковами. Чем не занятие, когда все равно заняться нечем. Есть еще не хочется, а вот пить… нет, это еще не настоящая жажда — просто когда знаешь, что воды нет и никогда не будет… воды, еды, других людей — ничего этого для него не будет. Никогда.

Никогда — очень страшное слово, вот только люди обычно не вдумываются в его значение. Люди вообще редко во что-то вдумываются, они с легкостью скользят по поверхности слов, дел, вещей, скользят, ни о чем особенно не задумываясь, пока наконец не разбивают себе голову о слово, дело или предмет… вот как он сейчас.

Файрет молился всем Богам, о которых вспомнил, рассуждал сам с собой на отвлеченные темы… да нет, вранье, не было для него больше отвлеченных тем, раньше или позже все сводилось к безнадежности положения или просто глотку воды… недостижимому глотку…

«Это еще не жажда!» — яростно думал он.

— Я все еще не очень хочу пить, — заявлял он сам себе уже вслух.

«Я еще не свихнулся!» — подумалось ему чуть погодя.

— Я совершенно четко себя контролирую, — тотчас заявлял он вслух.

Ему было страшно.

Больше всего он боялся даже не смерти, он боялся превратиться в истерически рыдающее, бьющееся в оковах существо, полностью утратившее человеческий облик. Несчастное существо, которое будет сперва вопить, потом хрипло рыдать, потом его голос будет становиться все тише и тише, и под конец оно будет лишь беззвучно открывать рот… ни одного звука не вырвется больше из потрескавшейся, пересохшей глотки, и лишь ему самому его вопли и рыдания все еще будут казаться громкими…