При этих словах смех Морвен оборвался.

– Что случилось? – прошептала она.

Давид с неохотой продолжил:

– Ходят слухи, что лорд Ллевелин в чем-то обвинил свою жену. Некоторые говорят, что в неверности, другие – якобы в чем-то похуже. В чем-то злом. Но это все слухи, мисс Морвен. Сплетни прислуги.

– Расскажите, что произошло.

– Ну что ж… – Он похлопал себя по сапогу кнутом. – Полагаю, это случилось через несколько месяцев после вашего отъезда. Кажется, – по крайней мере, так говорят, – у них была ужасная ссора, после которой леди Ирэн исчезла. Как сквозь землю провалилась. Слуги говорят, что она покинула Морган-холл среди ночи, оставив все свои вещи.

– Но куда она исчезла?

– Если кто и знает, он молчит. Лорд Ллевелин запретил кому бы то ни было искать ее. Ходят слухи, что он… – Давид замолчал и откашлялся.

– Что? – прошептала Морвен.

– Это просто дикий слух. Некоторые говорят, что лорд Ллевелин убил свою жену, но я не верю в это. Я знаю его. Он бы не…

Слова, давным-давно произнесенные ледяным голосом леди Ирэн, прозвучали в памяти Морвен: «Для ведьмы обнаружить себя означает подвергнуться смертельному риску». Но, конечно, отец не мог… он бы не стал…

Или смог бы? Если лорд Ллевелин каким-то образом узнал, что она не была его дочерью, сдержался бы он, чтобы не навредить жене? Морвен вздрогнула, подумав об этом. До этого момента она думала, что равнодушна к судьбе матери, но теперь, когда возникло такое ужасное предположение, от волнения даже почувствовала себя дурно.

– Давид, прошу извинить меня. Мне нужно идти, – сказала она.

– Мисс Морвен, я не верю в эту историю! Вы должны это знать.

– Я тоже, но… я должна идти. Я должна кое-что сделать.

Она вскочила на край фонтана, а с него на спину Инира.

– Но, мисс Морвен, не можем ли мы…

Она подняла недоуздок и торопливо ответила:

– Приходите завтра снова. Я вернусь. А сейчас я должна…

Инир сорвался с места и поскакал прежде, чем Морвен успела договорить. Она обернулась через плечо на Давида, стоявшего с фетровой шляпой в руках, щурясь от солнечного света, и подняла руку в прощальном жесте, хотя и сомневалась, что он это увидел.

* * *

Дрожащими пальцами Морвен развернула ткань, в которую был завернут кристалл grand-mère. Это был кусок вышитого шелка, найденный в магазине на площади Пиккадилли. Она не касалась камня месяцами, пыталась забыть, что он спрятан за доской, которую она расшатала в стене своей спальни. Теперь он лежал, слабо светясь в своем шелковом гнезде, на чайном столике в тесной гостиной.

Морвен вздрогнула, хотя благодаря осеннему солнечному свету в комнате было тепло. Она оставила Инира в стойле, но чувствовала, как он переступает с ноги на ногу и тихо ржет, разделяя ее тревогу.

Морвен искала проблески любви в своем сердце и не нашла. Зато отыскала то, что пыталась объяснить Урсула: верность и преданность представительниц женской линии, от которых она произошла. Леди Ирэн, со всеми своими недостатками и слабостями, оставалась ее матерью. Морвен должна была узнать, что с ней случилось. Если леди Ирэн умерла, она бы оплакивала ее. Если нуждалась в чем-то, Морвен помогала бы ей. Она была одной из Оршьер.

Она занавесила окно гостиной, принесла из маленькой кладовой новую белую свечу и поставила ее в блюдце на чайном столе. Потом намочила палец и опустила его в солонку, а после растворила песчинки соли в стакане воды.

Морвен побрызгала солеными каплями вокруг стола, понимая, что она знает, как делать все это, только потому, что леди Ирэн, хотя и с неохотой, научила ее этому.

Закончив приготовления, она опустилась на колени на ковер и распростерла руку над гладкой поверхностью кристалла. Тьма в нем быстро растворилась, словно заверяя Морвен, что колдовство все еще сильно в ней, возможно, даже сильнее, чем раньше, как будто оно созрело и усилилось само по себе. Она поглядела в расплывчатые глубины камня.

– Покажи мне маман, – пробормотала Морвен, – Ирэн Оршьер. Силой моих прародительниц, привилегией права по рождению, я прошу показать ее. Найти ее с помощью кристалла.

Искры света закружились и стали быстро расти, как будто какая-то энергия только и ждала ее команды. Внутренняя часть кристалла вспыхнула, и искры начали собираться в его центре.

Сначала это было пятно, видимое словно сквозь завесу тумана, но вскоре туман начал растворяться и наконец исчез. Изображение превратилось в маленькую, но узнаваемую фигуру, и Морвен испытала укол жалости. Леди Ирэн, закутанная в грязное одеяло, сидела на убогом ложе, где умерла Урсула. Казалось невероятным, что ее волосы могли так быстро поседеть, а плечи – стать такими согбенными. Вокруг виднелись жалкие вещи, которые остались после Урсулы: примитивная печь, коптящая лампа, ночной горшок.

Леди Ирэн заняла место своей матери в башне старого замка Бопре. Она потеряла все, что приобрела своим коварством, и даже более того. У нее остался только гримуар, который лежал на смятой постели из одеял.

Морвен откинулась назад, и изображение померкло. С тяжелым сердцем она пристально всматривалась в дымчатые глубины кристалла. Она не испытывала никакой нежности к матери, но могла ли она оставить ее в таком состоянии?

Когда Яго вернулся с работы, она рассказала ему все: о Давиде, о матери, даже о том, что воспользовалась кристаллом. Яго сидел в мягком кресле, держа кусок дерева в одной руке и нож, который строгал его, в другой, и с сочувствием смотрел на Морвен.

– Яго, я не знаю, что могу сделать. Если папа́ вышвырнул ее за дверь, он наверняка не будет рад меня видеть.

– Конечно нет. Ты не можешь вернуться.

– Но я не могу бросить ее.

В гостиной повисла напряженная тишина. Яго сидел, глядя на кусок дерева. Голова у Морвен болела, словно видение матери в разрушенной башне физически завладело ее разумом. За окном стемнело, звуки и запахи Ислингтона, кружась, поднимались в ночное небо. Наконец, когда Морвен подумала, что ее голова вот-вот лопнет, Яго вздохнул и сказал:

– Я поеду.

Морвен вздрогнула:

– Что?

Яго поднялся на ноги.

– Я поеду к ней, – повторил он. – Я тот, кто может это сделать. Никто ничего не имеет против меня. Уже нет.

– Но… но ты же ненавидишь ее!

– Когда-то ненавидел. Похоже, больше нет.

Морвен могла бы поспорить, возразить, что это слишком далеко, слишком сложно, что у него есть другие дела, которыми нужно заниматься. Все это было правдой, но в то же время она знала, что Яго прав.

Они никогда не обнимали друг друга, хотя и признали истинную природу своих отношений. Теперь же, преисполнившись благодарности, Морвен шагнула вперед. Привычка, приобретенная на протяжении жизни, заставила Яго отступить, но Морвен не обратила на это внимания. Она была почти такой же высокой, как и он. Обняв его обеими руками, прижимаясь щекой к его щеке, она чувствовала, как тает его сердце, которое было так близко от ее собственного.