он, не дожидаясь Ярдли, явно стремясь добраться до резервной цены и покончить с происходящим.

– Четыреста пятьдесят! – нараспев произнес Ярдли. – Готов ли кто-то предложить пятьсот фунтов, резервную цену? В данный момент любая выигрышная цена будет для продавца обязательной.

– Тысяча фунтов, – объявил новый женский голос с сильным среднеатлантическим акцентом. Все головы тут же в восторге развернулись к сидящей в центре зала женщине. Ярдли показались смутно знакомыми ее короткие кудрявые волосы. Она теребила в руках длинную нитку жемчуга, но вовсе не от нервов – в ответ на ошеломленные взгляды она только беззаботно улыбнулась.

Ярдли нервно сглотнул от возбуждения.

– Тысяча фунтов. Возможно, тысяча сто?

Доктор Фисби отказался оглядываться на своих соперников. Вместо этого он мрачно и уверенно поднял правый указательный палец.

Свобода действий вице-мастера Кристенсона на этом закончилась. Он наклонился, чтобы посоветоваться с Кинроссом и Уэсли справа от него, затем похлопал по плечу сидящего слева доктора Фисби с джентльменским пожеланием удачи. Ни один из мужчин в левом первом ряду не выказывал никаких переживаний. За десятилетия в качестве главного хранителя печатных книг в Британском музее Септимус Реджинальд Фисби ни разу не упустил желаемого.

– Полторы тысячи.

Зал коллективно вздохнул на вдруг раздавшийся от входа женский голос с американским акцентом.

Ярдли перевел взгляд на Эви, чье ранее сердитое лицо теперь светилось очень знакомым ему светом. Он был счастлив ее удаче, но профессионально ошарашен происходящим. Первые издания книг редко приносили больше нескольких сотен фунтов, если только не входили в канон: фолио Шекспира, оригинал Уильяма Блейка со сделанными вручную иллюстрациями, ранние формативные работы вроде «Дон Кихота». Кроме Джейн Остен, Ярдли не припоминал ни одной писательницы, даже приблизившейся к границе в тысячу фунтов за всю историю «Сотбис».

Доктор Септимус Фисби и собрание рассевшихся по залу женщин перебрасывались ставками, пока не добрались до двух тысяч фунтов.

– Две с половиной тысячи, – воскликнул еще один американский голос, на этот раз принадлежащий блондинке в заднем ряду. Ярдли снова попытался ее разглядеть – голос прозвучал неизбывно знакомо.

– Две тысячи пятьсот фунтов! – с восторгом объявил он, в нетерпении от того, что же случится следом. Ярдли оценил стоимость книги в тысячу фунтов в самом лучшем случае, основываясь на прежних продажах литературных работ за авторством женщин. «Мумия!» могла быть ценной предвестницей современной научной фантастики, но что тогда до немногой признанной женской классики – «Мидлмарч», «Гордости и предубеждения», «Джейн Эйр» и даже «Франкенштейна», – если ставки на до сих пор малоизвестный готический роман могли достичь нескольких тысяч фунтов?

Доктор Фисби сидел на переднем ряду, неуступчивый и нечитаемый, будто из камня. Ярдли следил, как на ястребиные, глубоко высеченные черты лица пожилого джентльмена нашла тень, когда он опустил голову одновременно в неприязни к соперникам и концентрации.

– Три тысячи, – спокойно сказал он.

От декларации уважаемого куратора зал разразился восторгами.

Ярдли ударом молоточка призвал всех к тишине.

– Три тысячи фунтов! – воскликнул он с неприкрытым ликованием. – Три тысячи фунтов раз, три тысячи фунтов два… продано за три тысячи фунтов Британскому музею!

Джентльмены в переднем левом ряду склонили друг к другу головы в беседе. Как обычно, они не обращали внимания на происходившее за их спинами. Они не видели, как четыре женщины и юная Эви Стоун одновременно поднялись со своих стульев, чтобы присоединиться к американке у дверей, прежде чем вместе выйти из комнаты, и не слышали щелчки многочисленных фотоаппаратов, направленных в их сторону.

Эви в одиночестве стояла на тротуаре у «Сотбис», продавца великих сокровищ прошлого и настоящего, пока женщины проходили мимо нее.

Женщина с осветленными волосами. Женщина в большой шляпе и очках. С жемчугами. В шубе. В черном.

Эви счастливо махала рукой, когда каждая из них быстро забиралась в поджидающее такси, чтобы уехать в четырех разных направлениях: Корнуолл, Бостон, Венецию, Нью-Йорк. Эви провела множество тайных встреч за последние две недели в «Темз Фойе» «Савоя», и лорд Баскин был волнующе прав, когда вспомнил, как Черчилль, де Голль и Масарик встречались здесь во время войны таким же заговорщицким образом. Эви действительно чувствовала себя лидером стратегической кампании, когда сидела за чаем с каждой из женщин, скрытая многоэтажными серебряными подносами и растениями в кадках. Она открыла в себе совершенно новое умение: вдохновленную координацию.

Такси опередили волну фотографов и газетных репортеров, столпившихся на тротуаре перед величественным входом во всемирно известный аукционный дом. Толчея, крики и вытянутые шеи приветствовали покупателей потерянной «Мумии!», быстро вышедших из его дверей и бесславно удалившихся. Камеры яростно вспыхивали им вслед, но когда море черных котелков начало расступаться и отступать, сквозь толпу мужчин Эви увидела того, кого не смела надеяться увидеть, – будто поджидая все это время, он стоял перед ней с протянутой рукой.

– Ты не уезжаешь? – в изумлении спросила она.

– Нет. – Эш взял ее руку в свою, прежде чем склониться к ней в поцелуе на виду у расходящейся толпы. – Я не уеду теперь, когда наконец нашел то, чего нельзя найти в другом месте.

И в этот миг Эви знала, что все-таки завоевала мир.

Что до тех, кто только что проиграл, и до причины их поражения, то впоследствии под фотографиями, сделанными в момент, когда молоток Ярдли издал финальный, категорический удар, появятся имена.

Миссис Эллен Даблдей, недавняя вдова Нельсона Даблдея-старшего.

Мисс Мэри Энн «Мими» Харрисон, актриса.

Леди Браунинг – Дафна Дюморье, писательница.

Мисс Маргерит «Пегги» Гуггенхайм, наследница и коллекционерка.

Миссис Соня Браунелл Блэр, недавняя вдова писателя Джорджа Оруэлла (урожденного Эрика Блэра).

Глава сорок третья

Правило № 1

Магазин по адресу Лэмбс-Кондюит-стрит, Блумсбери, будет отныне и впредь известен как «Книги и Карты Блумсбери»

Полная распродажа большей части запасов «Книг Блумсбери» прошла двумя неделями позже.

Тридцать тысяч томов было уменьшены вполовину, книга за книгой, в течение многих дней. Все это время Эви стояла стражем на этаже редких книг, следя, чтобы только должным образом оцененные ей и Ярдли книги покинули пределы магазина в жадных руках покупателей. Таким образом коллекция редких книг осталась относительно нетронутой, будучи самым ценным отделом в магазине.

Безжалостней прочих был распродан Отдел истории, поскольку мастер-мореход Скотт никоим образом не следовал за читательскими запросами. Отдел науки и естествознания занял второе место по истощению после визита мисс Элси Уэйкфилд, заместительницы хранителя гербария в Королевских ботанических садах Кью. За годы пережив не одну схватку с хранителем печатных книг Британского музея, мисс Уэйкфилд с удовольствием узнала о коммерческом возмездии доктору Фисби в виде потерянной «Мумии!». Через злорадную переписку с Эвелин Стоун мисс Уэйкфилд получила возможность изучить книги по ботанике и