После того как Хрущев отправил ее с поста секретаря ЦК КПСС на должность министра культуры, она пыталась покончить жизнь самоубийством. На пленуме ЦК тот прокомментировал случившееся достаточно грубо: «У Фурцевой обыкновенный климакс».

Через десятки лет Александр Кичкайло, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный строитель Республики Беларусь, прошедший высокие государственные посты министра сельского строительства, председателя Могилевского облисполкома, награжденного за свои труды орденами Ленина, Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», восстановит в памяти те события…

В Бресте вагоны, как известно, несколько часов «переобуваются», чтобы дальше следовать по европейской железнодорожной колее. В роли встречающего министра культуры СССР был зампред облисполкома Александр Кичкайло. У него, отвечающего за строительство, а не за культуру, к Фурцевой было свое дело, которое тормозило сооружение мемориала «Брестская крепость». Кичкайло зашел в купе, поздоровался, улыбнулся. Министр протянула руку. Он расспросил, как доехала Екатерина Алексеевна, не устала ли. Поинтересовался, как пожелала бы скоротать вынужденную остановку в Бресте.

- Может быть, заглянем в Беловежскую пушу? - предложил заманчивый вариант гостевой программы. Сам при этом втайне надеялся, что гостья откажется. Так и случилось.

- Тогда давайте побываем в Брестской крепости, - сказал с надеждой, что министр согласится. Тем более что разговор планировал повести вокруг строительства мемориала. Народ к тому времени собрал достаточно большие деньги. На банковском счете сосредоточились пожертвования в размере 1 миллиона 800 тысяч рублей.

Приехал в Брест Александр Кибальников, к тому времени лауреат Ленинской премии, автор грандиозного памятника Владимиру Маяковскому в Москве. Это был влиятельный «конъюнктурщик», его прислал в республику М. Суслов. Понятно, Машеров был не волен в воплощении своих замыслов, поддержал московского «победителя» проекта. И вручил Кибальников Кичкайло как главному «прорабу» смету «скульптурно-творческих работ» аж на 2 миллиона 100 тысяч рублей! И хотя Кичкайло чувствовал в творческих вопросах свою некомпетентность, взял бумаги и поехал в Минск, в Министерство культуры. Там, видно, будучи к гонорарной теме привыкшими, смету подписали и печати свои поставили. Словом, дерзайте, стройте, расходуйте деньги народные, собранные по рублю…

Кичкайло рассказал Фурцевой о смете, о ходе строительства. Сумма гонорара удивила ее. Решили, что, возвращаясь из Берлина со съезда СЕПГ, она попросит советского посла в Польше Станислава Пилотовича разыскать по телефону Кичкайло и тогда, на обратном пути, они поговорят более обстоятельно.

Александр Трофимович подготовил необходимые документы. Через несколько дней его действительно разыскали в крепости. Опять тот же сценарий, та же понравившаяся Фурцевой «Беловежская», драники. Она пригласила его для окончательного выяснения вопроса в Москву.

Через два дня прямо с вокзала он поспешил в министерство. Долго ждать в приемной не довелось. Сама министр вызвала специалистов, лично поставила им задачу. Через два дня выдали заключение, согласно которому смета всех творческих, архитектурных и скульптурных работ составляет 950 тысяч рублей. Выходит, сэкономили больше миллиона...

Через некоторое время брестчан вызвали на бюро ЦК КПБ. Машеров поставил вопрос ребром: медленно идет завершение строительства мемориала. Особенно остро выступал Кибальников.

— Брестчанам мемориальный комплекс не нужен… — сказал он с иронией.

Микулич, первый секретарь Брестского обкома партии, деликатно заметил Кибальникову:

— Алексей Павлович, зачем так говорите? Разве мы не работаем?..

Затем подняли Кичкайло. Он не стал деликатничать, как-никак — строитель. И, повернувшись к скульптору, доложил, как идет строительство, какие есть и в чем сбои, что завершение работ связано с финансированием, что не хватает даже гонорара творческой группе. А перед тем как выступать, передал по кругу всем присутствующим на бюро московские бумаги за подписью Фурцевой и с соответствующей пояснительной запиской, комментирующей новую смету. Пока выступал, все внимательно просмотрели те документы. О его поездке в Москву никто не знал. У Машерова поменялось выражение лица. Кибальников снова попробовал перехватить инициативу. Бумаги он тоже просмотрел. И сказал обиженно:

— Я могу вообще и бесплатно ради такого дела, ради народной памяти поработать…

— Не надо бесплатно. Беларусь за все в состоянии заплатить. Наша республика не настолько бедная, что мы не сможем с вами рассчитаться. Но и вы поймите, что за этими деньгами стоит народ, — ответил Машеров.

Почти каждую неделю Машеров приезжал на строительство мемориала. Не возмущался больше и Кибальников. Заплатили ему так, как просчитали в Москве, - гонорар 950 тысяч рублей…

А затем был многотысячный митинг… По-особому взволнованным и ярким было слово руководителя республики на торжественном открытии мемориала 25 сентября 1971 года. Много приехало самих участников обороны. Рядом с зажигающим Вечный огонь Петром Машеровым у комплекса «Брестская крепость-герой» присутствовал и легендарный защитник Самвел Матевосян (к началу 70-х — Герой Социалистического Труда, известный геолог, руководитель золотодобывающего предприятия). В Брест он приехал на поезде с дополнительным почтовым вагоном. Ящиками оттуда выносили армянский коньяк, фрукты, вино. Всех герой готов был угостить. Сияло лицо и у Сергея Смирнова, открывшего миру правду о Брестской крепости. Писатель часто наведывался в крепость и во время строительства мемориала. Пройдут считанные месяцы — и Матевосяна исключат из партии, лишат звания героя. Около двух десятилетий понадобится для восстановления справедливости. Почти столько же не будет переиздаваться книга Сергея Смирнова «Брестская крепость», что, возможно, и повлияет на скорый уход писателя из жизни…

Тонкими, выразительными сюжетами художники и архитекторы сумели передать моральный облик защитников крепости, их мужество, человечность, жажду жизни и мира. Скульптурные монументы «Оборона цитадели», «Жажда», барельефы на тыльной стороне главной фигуры «Атака», «Последняя граната», «Партбилет», «Подвиг пулеметчиков» и другие сюжетные композиции вместе со стометровым штыком-обелиском символизируют славу и героизм советских воинов. Более двух миллионов человек посещали ежегодно этот мемориал…

Увековечив подвиг советского народа, памятники постоянно напоминают юношам и девушкам о тех огромных усилиях, которые пришлось приложить старшему поколению советских людей, чтобы отстоять нашу Родину.

***

И сегодня в кулуарах Союза писателей иногда вспоминают, как сам первый секретарь почти наизусть читал анонимную, талантливо написанную «Лысую гору», сидя в президиуме очередного писательского пленума или съезда. Эта остро сатирическая поэма о том, как писатели создавали свой садовый кооператив, как делили землю, строились, добывали удобрения. Алесь Кучар, например, возил их из цирка, из-под слонов, — эпизод, над которым нельзя не смеяться.

Он, рассказывали помощники, читал поэму в традициях классической поэзии с прекрасным произношением чуть ли не всем гостям из Москвы, из других республик, объясняя чисто белорусские слова.

Первый вариант поэмы читатели «получили» незадолго до VI съезда писателей Беларуси, который состоялся в апреле 1971 года. В народ пошло «подпольное» произведение, получившее широкий общественный резонанс: его перепечатывали и распространяли в тысячах экземпляров, его читали и цитировали везде -