В декабре 1999 г. LJM1 оплатила вексель на 64 млн. Источник средств был неясен – скорее всего, это было сделано за счет кредита под залог части акций.

В первом квартале 2000 г. Enron решил ликвидировать «хедж» на акции Rhythms NetConnections прежде всего потому, что истек срок действия соглашения, запрещавшего Enron продавать акции Rhythms, и их можно было продать уже вполне «официально». Сделка должна была включать два основных компонента:

• ликвидацию опционов на акции Rhythms;

• возврат акций Enron, не оплаченных LJM1.

Однако при «раскрутке» схемы возникла ситуация, в которой LJM1 получила невероятную прибыль. Поскольку рыночная цена акций Rhythms на момент ликвидации опциона была ниже $56 за акцию, опцион имел достаточно большую внутреннюю стоимость для Enron. Кроме того, поскольку опцион погашался раньше положенного срока, LJM1 должна была возместить Enron остающуюся опционную премию. Общая сумма, которую LJM1 должна была возместить Enron, составила $234 млн. LJM1 вернула деньги путем возврата Enron ранее переданных LJM1 акций, но при этом возвращаемые Enron акции были оценены по рыночной цене, которая была существенно выше той «уменьшенной» стоимости, по которой LJM1 в свое время получила эти акции от Enron (вспомните, что, когда Enron передавала эти акции LJM1 в обмен на вексель и опцион, стоимость акций была снижена на 40 % в связи с налагаемыми на них ограничениями). В результате ликвидации LJM1 оставила себе часть акций, ранее полученных от Enron, и получила прибыль как минимум в несколько десятков миллионов долларов при начальных инвестициях в $16 млн. К тому же перед «раскруткой» схемы Фастоу за $10 млн выкупил долю одного из партнеров в LJM1, вложившего ранее в LJM1 $7,5 млн (причем эти $10 млн Enron предоставила Фастоу в кредит!). В общем, совсем неплохой заработок для финансового директора, обещавшего совету директоров не получать доходов, превышавших 25 % на его собственный, вложенный в LJM1 капитал в $1 млн!

«Хеджирование» было лишь одной из целей использования SPE. Второй целью было выведение из баланса Enron определенных активов, которые компания не хотела показывать в финансовой отчетности. Для этих целей через несколько месяцев после LJM1 была создана еще одна компания – LJM2 Co-Investment L.P. (LJM2). Масштаб деятельности этой компании был уже гораздо большим. Схема – очень похожая на LJM1, и Эндрю Фастоу – по-прежнему управляющий партнер. Но LJM2 была организована в виде закрытого инвестиционного фонда. Проспект размещения капитала, подготовленный для LJM2 известным инвестиционным банком Merrill Lynch, предлагал инвесторам «необычно привлекательную инвестиционную возможность», связанную с близостью фонда к Enron, в результате чего инвесторам должны были стать доступны проекты, которые не могли получить внешние инвесторы. Проспект прямо называл Фастоу менеджером фонда. В результате LJM2 собрала значительный капитал сторонних инвесторов (около $400 млн), в числе которых было много известных инвестиционных компаний и банков, таких как GE Capital, Citigroup, Deutsche Bank и JP Morgan.

В течение 1999–2001 гг. LJM2 приобретала у Enron и продавала обратно Enron различные активы. Ничего криминального в таких действиях вроде бы нет, если не учитывать тот факт, что LJM2 получала прибыль от каждой такой сделки с Enron, даже если стоимость выкупаемого у LJM2 актива падала в течение того периода времени, когда им владела LJM2. Приведу пару примеров.

В декабре 1999 г. Enron продала LJM2 75 % акций компании, владевшей строящейся в Польше электростанцией Nowa Sarzyna. Enron намеревалась продать станцию и не хотела держать ее на своем балансе. LJM2 по замыслу должна была стать временным владельцем Nowa Sarzyna до того момента, когда Enron найдет «реального» покупателя. LJM2 заплатила за станцию $30 млн, что позволило Enron отразить в своей финансовой отчетности прибыль в $16 млн. В конечном итоге Enron не смогла найти другого покупателя и выкупила станцию у LJM2 обратно за $31,9 млн. Эти деньги были записаны как инвестиции, т. е. $16 млн ранее зафиксированной прибыли обратно списаны не были.

Также в декабре 1999 г. Enron продала LJM2 90 % доли в компании MEGS LLC, которая владела системой сбора природного газа с месторождений в Мексиканском заливе. Enron опять же хотела продать эту компанию стороннему покупателю, но не смогла найти инвестора до конца отчетного года. И когда в итоге стороннего покупателя найти не удалось, в марте 2000 г. Enron выкупила MEGS у LJM2 обратно, дав возможность LJM2 получить 25 % годовых на вложенный капитал. Правда, в 2001 г. Enron вынуждена была списать бо́льшую часть стоимости MEGS. Надо сказать, что обратный выкуп совершался под давлением Фастоу, так как сделка вызывала возражения практически всех менеджеров Enron – актив обеспечивал очень небольшой возврат на вкладываемый капитал и не соответствовал стратегии Enron, нацеленной на развитие торгового, а не трубопроводного бизнеса.

Концепция «хеджирования», использованная в случае с Chewco, была расширена и продолжена в серии транзакций с SPE, которые получили название «Проект рэптор». Суть всех операций была аналогична Rhythms – «захеджировать» прибыль от определенных инвестиций за счет сделок со специально создаваемыми SPE, которые капитализировались за счет акций Enron. Однако объемы сделок значительно превосходили таковые с Rhythms. Эти транзакции в конечном итоге и привели Enron к краху.

Первой стала компания Talon LLC, созданная исключительно с целью «хеджирования» позиций Enron по определенным инвестициям. Основным владельцем Talon была уже упоминавшаяся LJM2, внесшая в капитал Talon $30 млн. Остальной капитал был предоставлен Enron в виде собственных акций и контрактов на покупку собственных акций. Взамен Talon выдал Enron собственные векселя на $400 млн и неконтрольную долю акций (см. упрощенную схему):

Однако при этом участие LJM2 в Talon было организовано весьма интересно: Talon не мог брать на себя никаких обязательств, пока компания не выплатит LJM2 $41 млн, т. е. пока LJM2 фактически не вернет себе весь вложенный капитал с серьезными процентами. При этом никакого риска дальше LJM2 не несла – деньги вернулись, да еще и с процентами! После возврата $41 млн инвесторов LJM2 судьба Talon уже по сути не интересовала, хотя формально они и сохраняли контрольную долю владения в Talon (Enron также была акционером Talon и по соглашению акционеров вся дополнительная прибыль от работы Talon свыше $41 млн, выплачиваемого LJM2, шла Enron). Уникальные условия! Необходимый $41 млн был получен Talon от еще одной «схемной» сделки с Enron (опустим ее здесь для простоты) уже в августе. Таким образом, на $30 млн, вложенных в апреле 2000 г., LJM2 получила $41 млн в августе 2000 г. – доход, эквивалентный 200 % годовых! И это была, по сути, плата Enron за право использовать SPE для «рисования» финансовой отчетности.

После августа Enron продолжила использовать Talon для схем «хеджирования», аналогичных Rhythms. Работа набирала ход и вскоре с аналогичной целью были созданы и «пущены в работу» еще несколько «рэпторов».