Почему это так? Потому что это означает, что современная экономика, по сути, не может справиться с обманом и мошенничеством. Простодушие людей и их склонность попадаться на удочку мошенников обычно стараются скрыть. Сегодня многие экономисты оглядываются назад, на финансовый кризис 2008 года, и задают вопрос: почему? Мы не только спрашиваем о том, почему случился кризис – в общих чертах это уже понятно, – но и стараемся посмотреть на самих себя со стороны. Остается загадкой, почему же столь немногие из нас сумели предсказать, что будет дальше{553}. Google Scholar дает ссылки примерно на 2,25 млн статей и книг, посвященных вопросам финансов и экономики в целом{554}. Возможно, такого количества экономистов-обезьянок и недостаточно, чтобы случайно напечатать имя Гамлет, но должно бы хватить для того, чтобы из-под их пера вышло хотя бы несколько статей, способных объяснить, как Countrywide, WaMu IndyMac, Lehman и многие-многие другие так быстро вошли в пике и потерпели крах. Мы должны были бы знать, что их активы, вложенные в обеспеченные ипотечными закладными облигации и свопы на дефолт по кредиту, ненадежны. К этому времени мы уже должны были понять, что в будущем евро окажется весьма уязвимой валютой.

Мы убеждены, что такая неспособность спрогнозировать будущее обусловлена тем, что экономисты (включая и финансистов) систематически игнорируют или преуменьшают роль и значение мошенничества и обмана в функционировании рынка. Мы уже даже отыскали причину подобного пренебрежения: представления экономистов о рынках просто не включают таких понятий. Патология, как ее назвал мой друг и коллега, главным образом рассматривается как результат «экстерналий». Эта точка зрения не позволяет разглядеть того, что конкурентные рынки по самой своей природе порождают обман и мошенничество вследствие действия тех же мотивов погони за прибылью, которые приносят нам процветание. Если бы мы, экономисты, обоснованно рассматривали свободный рынок как обоюдоострый меч, то практически наверняка обратили бы внимание на тот факт, что суверенный долг, как и обеспеченные закладными ценные бумаги, не приведет ни к чему хорошему. Тогда наверняка тревогу забили бы не полдесятка экономистов, а намного больше.

В книге «Царь всех болезней. Биография рака»[20] терапевт и исследователь рака Сиддхартха Мукерджи описывает похожую ошибку в анализе и поиске способов излечения этого заболевания{555}. На языке экономистов аналогия состоит в том, что существуют болезни, причиной которых становятся своего рода внешние факторы. Эти болезни имеют бактериологическое или вирусное происхождение и по большей части легко поддаются лечению. Достаточно найти лекарство или вакцину, которые способны убить чужеродные организмы в нашем теле. В соответствии с аналогией с экстерналиями в экономике «болезнь» – это вред для тех, кто вынужден дышать сигаретным дымом; «лекарство» в этом случае налог на курение.

Но рак, по словам Сиддхартхи Мукерджи, совсем другое дело. Его причина не в стороннем вторжении вирусов или бактерий. Он вызывается теми же природными факторами, которые обеспечивают здоровье организма, и развивается в результате мутации наших собственных клеток. Подобно здоровым клеткам организма, имеющим мощную защиту против внешних атак, мутировавшие клетки тоже имеют такую защиту. Проблема состоит не в том, что защита организма недостаточно эффективна, а в том, что в случае со злокачественными опухолями она как раз сверхэффективна. Злокачественные раковые клетки весьма устойчивы к внешним атакам и просто отказываются погибать. По сути, рак представляет собой продолжение нашей собственной физиологии, но подвергшейся мутациям. Это практически полная аналогия с охотой на простака в экономике. Ведь фишинг есть не что иное, как продолжение нормального функционирования рынка с компетентными участниками в условиях, когда часть его участников излишне доверчивы.

В 1970-х сторонники «войны против рака» успешно пролоббировали «национальную мобилизацию для победы над раком»{556}. После принятия в 1971 году Закона о борьбе с раком федеральные ресурсы, направляемые на исследование природы и методов борьбы с этой болезнью, многократно возросли. Логично было бы предположить, что рост объемов финансирования никак не может навредить. Но, как ни странно, Мукерджи счел «объявление войны» ошибкой. Кампания была направлена на поиск способа быстрого и простого излечения болезни, но такой подход сработал бы лишь в случае, если бы причина развития рака оказалась простой и очевидной, например вирус{557}. Столь упрощенный взгляд на решение проблемы рака отвлекал внимание от выявления его фундаментальной причины. Существенного снижения смертности от онкологических заболеваний удалось добиться только после того, как природу этой болезни удалось понять лучше – когда было показано, что она представляет собой результат мутации, чья способность защищать себя является продолжением аналогичной способности организма.