В переносном смысле нам следует ввести некоторые ограничения для тех, кому по карману установить мощные громкоговорители, заглушающие выступление не настолько хорошо технически вооруженного кандидата. Предыдущий пример (из главы 5 о политике) сенаторской гонки Грессли и Смолла 2004 года говорит о том, что правила всегда предоставляют огромное преимущество тем, у кого достаточно ресурсов, чтобы контролировать радио– и телеэфир. Таким образом, решение по делу Citizens United – яркий пример того, какие опасности таит в себе замена мышления в духе Старой истории мышлением в духе Новой в области политики. Вердикт, соответствующий принципам Новой истории, не признавал необходимости очень осторожного компромисса для урегулирования проблемы охоты на простака.

Профессор юриспруденции Лоуренс Лессиг из Гарвардского университета предложил план такого компромисса. Федеральному правительству следует раздать гражданам США ваучеры общей стоимостью 50 долл., которые они могут передать в избирательный фонд кандидата по своему выбору. Кроме того, они могут пожертвовать любому кандидату до 100 долл. из собственных средств. В свою очередь кандидаты, принимающие эти пожертвования от населения, обязуются отказаться от поступлений из других источников, в том числе из КПК{550}. Лессиг оценивает затраты на эту идею примерно в 3 млрд долл. в год{551}. И, учитывая уже известные нам издержки демократии, это будет неплохая сделка: ведь конгрессмену больше не придется заниматься лоббированием в пользу спонсоров. Он наконец-то сможет переключиться на защиту интересов людей.

Три приведенных нами примера из области законодательства о социальном страховании, регулировании фондового рынка и финансировании избирательных кампаний иллюстрируют большую часть дискуссии, изложенной в этой книге. Они показывают, насколько важно сформулировать правильную национальную историю. Как следует из этих примеров, Новая история существенно повлияла на политику США в части взаимоотношений между правительством и домохозяйствами (социальное страхование); между сферой финансов и сферой их контроля (законодательство о ценных бумагах); между правовой системой и электоратом (законодательство о финансировании избирательной кампании). Мы приводили один пример за другим, чтобы показать, что Новая история лишь наполовину правдива. Свободные рынки предоставляют людям право свободного выбора, при этом одновременно наделяя их правом свободно попасться на приманку фишера и свободно заниматься фишингом. Игнорирование этой реальности ведет к катастрофе.

Сквозь объектив американских реалий мы показали, что истории, особенно национальные, имеют значение. Но охота на простака, конечно же, не чисто американский феномен – она распространена повсеместно. Действенная национальная история требует, помимо всего прочего, правильного понимания реального механизма функционирования экономики и политики. Она должна учитывать не только преимущества рынка и демократии, но и их издержки. Важно отметить, что к числу последних относится и охота на простака.

Мы приводили один пример охоты на простака за другим. Возможно, у кого-то из вас возник закономерный вопрос: что нового мы рассказали о современной экономике? Неужели экономисты и без того не знают о существовании фишинга? Любопытно, что ответ на него будет «да» в том смысле, что мы, экономисты, можем распознать охоту на простака, когда сталкиваемся с ней; более того, мы понимаем ее причины. Но могут ли общепринятые взгляды на свободный рынок научить нас интуитивно определять, где и когда это может произойти? На это можно ответить однозначно: «нет»{552}.

Большинство стран научились уважать принципы свободного рынка, причем зачастую это оправданно. Они обеспечивают высокий уровень жизни. Из курса экономики нам известно, что конкурентные рынки эффективны, поскольку на основе довольно мягких допущений было показано, что в состоянии равновесия повышение благосостояния одного человека невозможно без одновременного ухудшения благосостояния другого человека. В результате экономика обычно описывает свободный конкурентный рынок как действующий «хорошо» – хотя ему требуется внешнее вмешательство для решения таких проблем, как внешние факторы или несправедливое распределение доходов, за счет соответствующих налогов или субсидий.

Но у нас другие, более глобальные взгляды на людей и рынки. Они и составили содержание данной книги. Мы не станем спорить с учебниками по экономике о преимуществах свободного рынка, а вместо этого предлагаем совершить мысленное путешествие через границу из Китая в Северную Корею, а затем из Северной Кореи в Южную.

Впрочем, не будем заходить слишком далеко в восхвалении свободного рынка. Он может функционировать достаточно эффективно (как написано в учебниках по экономике), если есть все соответствующие предпосылки. Но у каждого из нас есть слабое место; мы зачастую не располагаем полной информацией, а иногда и не можем определить, чего же на самом деле хотим. Побочным продуктом этих человеческих слабостей является наша уязвимость перед мошенничеством. Возможно, это свойственно человеческой природе, но противоречит образу недалекой энергичной личности, которую описывают учебники по экономике. Но если люди несовершенны, то конкурентные свободные рынки не могут быть всего лишь полем для игры, призванной обеспечить нас тем, в чем мы нуждаемся и чего хотим. Они также станут игровым полем и для охотников на простаков. На них установится фишинговое равновесие.

В качестве иллюстрации этого различия во взглядах приведем длинную и оживленную дискуссию с одним моим добрым другом и коллегой. Он согласился выслушать презентацию этой книги и очень быстро выделил ее основной вопрос, сформулированный в послесловии. Было ли в ней нечто такое, чего еще не понял рядовой экономист? Мы объяснили, что в «Охоте на простаков» рассматривается роль свободного рынка при условии, что его участники уязвимы, а значит, рынки неэффективны. Если же участники уязвимы, значит, теоретически их можно ввести в заблуждение и обмануть. По словам нашего собеседника, было бы неправильно смешивать «патологию» с обычной экономикой. Однако применительно к нынешней экономике это одна из ключевых идей нашей книги. Мы исходим из предположения, что она ошибочна – как в учебниках, так и в традиционной системе ценностей почти любого экономиста – только для того, чтобы нарисовать картину нормального (то есть «эффективного») функционирования рынков, притом что к экономическим патологиям относятся только внешние факторы и несправедливое распределение доходов. Мы считаем, что на самом деле экономика намного сложнее – и одновременно намного интереснее, – чем традиционный взгляд на нее. Мы убеждены, что разделение экономики на нормальную и патологическую не только ошибочно и необоснованно, но и приводит к множеству неверных выводов.