«Какого хрена…»

– Думал, придется выбираться с боем?

Он развернулся, одной рукой нащупывая за спиной оружие. По другую сторону комнаты стоял двенда, прислонившись к дверному косяку, ухмыляющийся и одетый. Волосы собраны в хвост, руки сложены на груди поверх черного с синим дублета. На ногах – черные сапоги, а заправленные в них брюки, тоже очень темные, плотно облегали бедра. Олдрейн был без оружия.

Если упустить из виду глаза, залитые тьмой, он выглядел почти как человек.

Рингил с усилием отвернулся от этого пустого взгляда. Принялся разворачивать одежду.

– Мне нужно идти, – сказал он без особой уверенности.

– Нет, не нужно.

Рингил безуспешно попытался натянуть рубашку.

– Ты не понимаешь. У меня назначена встреча. Я опоздаю.

– Ты прямо как заплутавшая принцесса из сказки. – Позади раздался щелчок пальцев, резкий как удар хлыста – существо, которому, по словам Шалака, была не одна тысяча лет, пыталось подстегнуть память. – Как, бишь, ее звали? Ту, которая на балу забыла о времени, осталась на всю ночь, танцевала и танцевала, пока не забрезжил рассвет и не стерлись подошвы туфелек, и тут она обнаружила…

– Знаешь… – Белье, штаны. Рингил наклонился, чтобы их натянуть. Он старался держать себя в руках. – Мне сейчас не до шуток про сказочки.

– Ладно. – Голос прозвучал так близко, что Рингилу будто плеснули на шею ледяной воды. Прямо за спиной! Он повернулся и увидел, что двенда стоит в двух футах, в лучах света, падающего из окна. – А как тебе такое: ты никуда не пойдешь.

– Останови меня.

– Уже остановил. Который сейчас час, по-твоему?

Рингил посмотрел олдрейну в глаза и увидел в них, как и ожидал, розоватые отблески приближающегося рассвета. Что-то кольнуло в груди, и он почувствовал, что силы покидают тело, когда нахлынуло осознание.

Двенда кивнул.

– Если называть вещи своими именами, рассвет пришел и ушел, пока ты спал. Ты потерял счет времени. Они прождали тебя на поле у холма Бриллин целых полчаса, как, по всей видимости, нынче диктует обычай. Потом твой секундант, некто Дарби, вышел на бой вместо тебя и должным образом принял смерть от руки твоего противника. Кажется, он неплохо себя проявил, но ему не хватило опыта в обращении с придворным мечом, чтобы сражаться им.

Рингил закрыл глаза и до крови прикусил губу. Он увидел внутренним взором, как все случилось. Собрались группки людей посреди поля у прудов с рыбой. Серые, будто нарисованные карандашом фигурки, и предрассветные лучи не сумели их расцветить. Двое дуэлянтов между ними двигались туда-сюда, атакуя друг друга. Он услышал тонкий звон металла в прохладном воздухе, бряцанье и лязг придворных рапир. Увидел, как Дарби поддался, не распознал ложный выпад, позволил сбить себя с толку. Укол – и клинок с резким звуком вонзился в тело. Ярко-алое пятно разлилось на сероватой пастельной палитре дня, который Дарби не суждено было увидеть.

Сколько времени понадобилось Искону Кааду, чтобы выбрать момент для удара? Был ли Дарби трезвым, оказал ли он такую услугу человеку, который когда-то мог оказаться его командиром?

Рингил открыл глаза. Что бы двенда в них ни увидел, это ему не очень понравилось.

Олдрейн чуть отпрянул.

– Эй, полегче.

– Ты знал. Ты, мать твою, знал.

Двенда кивнул.

– Как и ты. Но ты позволил себе забыть.

Рингил вывернул рубашку и натянул.

– Верни меня обратно. На Олдрейнские болота, до того, как все случилось. Ты…

– Боюсь, это невозможно.

Он процедил сквозь зубы:

– Ты, ублюдок, вернешь меня обратно, или…

– Или что? – Руки двенды внезапно взметнулись. Рингила схватили за шиворот и рванули вперед. Открытой ладонью, твердой словно камень, ударили в лоб – и он оказался на полу, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. Мог лишь трепыхаться, как угодившая на берег рыба.

Двенда стоял над ним со сложенными руками.

– Видишь ли, Пространство Безвременья – название не точное, – мрачно проговорило существо. – Мы можем заплыть на мелководье, да; попрактиковавшись, можем войти в те места, где время едва ползет, почти замирает, даже танцует вокруг самого себя, завиваясь спиралью. Все дело в градиенте относительно… хм… ладно, ты все равно не в силах это понять. Но как бы медленно время ни ползло, мы не можем его полностью остановить или повернуть вспять. Сделанного не воротишь. Тебе придется смириться с этой истиной.

Рингилу удалось перевернуться и встать на четвереньки. Комната шаталась и подергивалась вокруг, по рукам и ногам будто стекала ледяная вода. Он попытался собрать все силы и подняться на ноги.

И услышал, как вздыхает двенда.

– Я опасался, что до этого дойдет, Рингил Эскиат, но не с такой быстротой. После долгого перерыва мы все разучились иметь дело с людьми. Что ж, придется осваивать науку заново.

Мыском сапога его легонько толкнули и повалили на бок. Вот и вся надежда подняться… Рингил набрал воздуха и пропыхтел:

– Кто тебя прислал?

– Никто меня не присылал, как ты изволил выразиться. – Двенда присел рядом с ним на корточки. – Но кое-кто и впрямь просил, чтобы я проявил к тебе снисхождение. Похоже, кому-то не хочется, чтобы твое мрачное, но довольно красивое лицо располосовали на ленточки в ссоре из-за ерунды под названием «честь».

Он опять поднял руку, ладонью вниз, чуть согнув пальцы. На глаза Рингила упала тень.

– Постой, ну, постой же…

Рингил не сразу понял, что двенда повиновался. На нечеловеческом лице сменилась череда непостижимых выражений. Кажется, Рингил заметил нетерпение, но что стало его причиной, не понял.

– Ну?

– Скажи мне… – Голос Рингила звучал еле слышно, такой же обессиленный, как и его конечности. – Я должен узнать одну вещь. Это важно.

Ладонь зависла перед его глазами.

– Да?

– Как тебя зовут? Мы трахались всю ночь, а я так и не спросил.

Двенда опять слегка заколебался, а потом его губы изогнулись в пытливой улыбке.

– Ладно. Можешь звать меня Ситлоу, если это имя сгодится.

– О, еще как. – Теперь и Рингил улыбнулся. – Еще как.

Между ними повисло молчание. Ладонь двенды не шевелилась.

– Не скажешь, отчего ты вдруг захотел узнать мое имя? – наконец спросило существо.

Рингил устало кивнул. Призвал остатки сил и вынудил губы пошевелиться.

– Все просто, – прошептал он. – Дешевой шлюхе имя без надобности. Но я предпочитаю знать, как зовут тех, кого хочу убить.

И тогда рука двенды опустилась, коснулась его лица и легко поднялась снова. Кажется, вместе с нею поднялось сознание Рингила, как искусная маска, которую он до сих пор носил, сам того не замечая.