Я достаю телефон из кармана, снимаю блокировку экрана, нахожу номер Келли Свифт в списке контактов и передаю мобильный Мелиссе.

— Наверху связь лучше. Дайте мне две минутки. А пока приготовьте кофе, ладно? Фильтры рядом с кофеваркой.

Я включаю кофеварку, поблескивающую хромированными поверхностями, — современная модель, в ней можно взбивать молоко для латте, смешивать капучино, бог знает что еще делать. Кейти расхаживает по кухне, подходит к складной двери в сад, трогает ручку.

— Заперто?

— Заперто. Мне страшно, мам.

Я стараюсь говорить спокойно, скрыть пульсирующий в теле ужас.

— Он не доберется до нас здесь, солнышко. Констебль Свифт приедет и заберет нас, а потом они пошлют полицейских арестовать Саймона. Он не сможет нам навредить.

Я стою перед кофеваркой, опустив ладони на рабочую поверхность стола, холодящую мне руки.

Теперь, когда мы сбежали из дома, мой страх оборачивается гневом, и мне приходится прилагать все усилия, чтобы скрыть свои эмоции от Кейти, ведь она и так уже на грани истерики. Я думаю о том, как Саймон лгал мне все те месяцы после увольнения, как он настаивал, что это не моя фотография напечатана в «Лондон газетт», когда я принесла домой выпуск. Как я могла быть такой дурой?

Я вспоминаю, как Саймон жаловался мне на свои долги. Веб-сайт должен приносить куда больше денег, чем он зарабатывал в «Телеграф». Неудивительно, что он не устроился на другую работу, — к чему такие сложности? Собеседование, на которое его позвали сегодня… Сомневаюсь, что та редакция вообще существует. Я представляю себе Саймона в кафе, он не готовится к собеседованию, а пролистывает фотографии женщин в своем телефоне, вносит в файл подробности их маршрута на работу, чтобы потом загрузить эти данные на сайт.

Кейти не сидится на месте, она расхаживает между окном и рабочим столом Мелиссы, переставляя аккуратно расставленные предметы на полках.

— Будь осторожнее, эта статуэтка, должно быть, стоит целое состояние.

Со второго этажа доносится голос Мелиссы, говорящей с констеблем Свифт. Я разбираю фразу «Им угрожает опасность?» и громко кашляю, чтобы Кейти этого не услышала и не думала о случившемся больше, чем теперь. Переставив очередную вазу, она подняла стеклянное пресс-папье и провела ладонью по гладкой столешнице.

— Солнышко, сядь, пожалуйста, от твоего мелькания я нервничаю еще больше.

Отставив пресс-папье, Кейти подходит к другой стороне стола.

На кофеварке загорается зеленая лампочка — значит, вода закипела. Я нажимаю кнопку запуска и смотрю, как темная жидкость течет в чашку. Аромат свежего кофе щекочет мне ноздри, наполняет легкие. Обычно я не пью кофе, но сегодня не откажусь. Я достаю второй фильтр.

— Тебе сварить? — спрашиваю я Кейти.

Она не отвечает. Оглянувшись, я вижу, что она рассматривает что-то на столе.

— Солнышко, прекрати копаться в вещах Мелиссы.

Интересно, когда приедет полиция? Арестуют они Саймона сразу или дождутся, пока он вернется домой?

— Мам, мне кажется, тебе нужно на это взглянуть.

— Что там?

Я слышу шаги Мелиссы на лестнице и ставлю ее чашку на стол. Себе в чашку я добавляю сахар и осторожно отпиваю, стараясь не обжечься.

— Мам! — уже настойчивее произносит Кейти.

Я подхожу к столу и вижу, почему Кейти в таком ужасе. Там лежит карта лондонского метро, я ее уже видела, когда забирала счета Мелиссы. Кейти развернула ее, и теперь она занимает всю столешницу. Знакомые цвета линий подземки испещряет сеть стрелочек и каких-то пометок.

Я неотрывно смотрю на карту. Кейти плачет, но я не пытаюсь ее успокоить. Я ищу маршрут, который успела выучить наизусть, схему проезда на работу Тани Бекетт.

Северная линия, до станции «Хайгейт», потом пересадка на сорок третий автобус до остановки «Крэнли-Гарденс».

Маршрут нарисован желтым маркером, над станцией «Крэнли-Гарденс» приписка: «недействительно».

Мелисса останавливается в дверном проеме между прихожей и кухней, видит ужас на лице Кейти, развернутую карту метро у меня в руке — и улыбка медленно сползает с ее лица. Я понимаю, что еще надеюсь — вдруг она начнет все отрицать, предоставит какое-то разумное объяснение этой улике.

Но Мелисса даже не пытается. Она вздыхает, будто это мы совершили что-то ужасное.

— Неприлично рыться в чужих вещах, знаете ли, — говорит она.

На мгновение мне даже хочется извиниться, но я успеваю прикусить язык. Мелисса входит в кухню, ее каблучки стучат по выложенному плиткой полу. Она забирает у меня карту метро. Я понимаю, что все это время сдерживала дыхание, но когда я пытаюсь выдохнуть, у меня ничего не получается, грудь свело, будто кто-то давит мне на грудную клетку. Я смотрю, как Мелисса сворачивает карту, морщится, когда уголок заворачивается не в ту сторону. Она ничуть не торопится, не волнуется. Ее спокойствие сбивает меня с толку, и мне приходится напомнить себе, что улики неоспоримы. Это Мелисса стоит за веб-сайтом, за объявлениями в «Лондон газетт». Это Мелисса следит за женщинами по всему Лондону, продает их анкеты мужчинам, которые выходят на охоту.

— Почему? — спрашиваю я.

Она не отвечает.

— Тебе, пожалуй, стоит присесть. — Мелисса указывает на стулья у длинного белого стола.

— Нет.

— Зоуи… — Она устало вздыхает. — Не усложняй ситуацию. Садись.

— Ты не можешь удерживать нас здесь.

Она смеется — невеселый смешок, словно говорящий, что она может делать все, что ей вздумается. Мелисса проходит к кухонной стойке. На черной каменной столешнице высится кофеварка — и рядом с кухонной плитой стоит подставка для ножей. Рука Мелиссы кружит над подставкой пару секунд, указательный палец мечется от одного ножа к другому, будто Мелисса проговаривает про себя считалочку. Наконец она достает нож с черной ручкой и лезвием длиной в пятнадцать сантиметров.

— Не могу? — осведомляется она.

Я медленно опускаюсь на стул, держась за руку Кейти. Дочь следует моему примеру.

— Тебе это не сойдет с рук, Мелисса, — говорю я. — Полиция подъедет в любую минуту.

— Сильно сомневаюсь. Судя по информации, которую ты с такой готовностью мне предоставляла в последнюю пару недель, полиция проявила незаурядную степень некомпетентности в расследовании этого дела.

— Но ты сказала констеблю Свифт, что мы здесь! Она… — Увидев сочувственный взгляд Мелиссы, я умолкаю.

Какая же я дура! Конечно, Мелисса на самом деле не звонила Келли. Понимание бьет меня под дых, и я, сразу лишившись сил, обмякаю на стуле. Полиция не приедет. Моя сигнализация — в сумке, дома. Никто не знает, что мы здесь.