— Как прошла ночь, моя пери? — осведомился Лу.

— Развяжи меня немедленно!

— Нет-нет. Отпускать зверя после решения его связать — очень опасно. У тебя разъяренное лицо. Впрочем, оно-то во всем и виновато. Ты — такая красивая, звезда моя!

— Что ты бормочешь? Я — не зверь. Быстро убирай веревки!

Моран села в неудобной позе, привалившись плечом к дереву. Лу на всякий случай отодвинулся.

— Пери, ты мне очень нравилась, пока я тебя не испугался. Ты дралась с тварями простой палкой, как одержимая демоном; как представлю, на что ты способна с оружием в руках, так волосы дыбом встают. Дело в том, пери, что я не доверяю харматанцу, а после ночной бойни в лесу он тебя зауважал. Ясур — животное, неграмотное и тупое, ты — хищница себе на уме, а я — маленький и слабый. Доброта в борьбе не поможет!

«Оружие слабых — трусость и предусмотрительность», — вертелось в голове у Амаранты знакомое выражение. Красавчик наносил упреждающий удар труса, и отчего-то именно по ее голове. Разве Моран ему угрожала? Когда, для чего?

— В лесу у реки я спасла твою жизнь!

— Это вышло случайно, звезда моя. Ты спасала свою жизнь, а я попался под руку. Но все равно спасибо. Ты знаешь толк в эльфийском зелье. Еще бы! Даже твоя трубка ценная настолько, что на эти деньги можно прожить неделю, что тебе стоит спеться со слугой Хармы и прикончить меня по-тихому? Да раз плюнуть, моя пери! Вот я и решил тебя связать покрепче.

Красавчик мог бы и не объяснять свою мысль столь многословно — Моран и так все поняла. Самое противное, что убеждать нелюдя в ошибочности своих страхов было бесполезно!

— Что ты намерен со мной делать?

— Продать, пери. Задорого.

— Ради этого вы сломали плот?

— Звезда моя, про развязавшиеся бревна я не врал. Плотик порушил Ясур — так не хотел с тобой расставаться. Честное слово!

Похоже на правду. Значит, остается харматанец — он может быть против плана Красавчика! Только Моран успела об этом подумать, как и эта надежда оказалась разбитой:

— Харматанца я беру на себя — он верит всему, поданному под нужным соусом. А тебе придется рот заткнуть, — буднично закончил Лу.

— Я тебя убью.

— И не сомневаюсь, моя пери!

Замотав рот пленнице куском мешковины, по запаху — оторванным от мешка с эльфийским зельем, Красавчик присвоил себе трубку Киндара и удалился. Амаранта сползла обратно на пол, но не нашла ничего достаточно острого, чтобы перерезать веревки. Вскоре пришел Ясур, посмотрел на нее с ненавистью и взвалил себе на плечо.

Нелюди уходили дальше на юг. Поселок ланн Кенниров провожал Моран ослепительным июньским солнцем и теплом погожего лета. Чудесный уголок Эрендола, разоренный и заброшенный.

Ясуру надоело ее тащить. Сбросив ношу на землю, он принялся сооружать носилки. Связав две длинные палки на расстоянии, харматанец прикрутил к ним ветки с листвой, положил пленницу в импровизированную повозку без колес и впрягся вместо лошади.

— Потерпи, моя пери! До самой границы, где полно эльфийских патрулей, мы тебя волочить не будем. Свои люди нас встретят раньше. Уже ждут, мы задержались.

Красавчик передернул плечами от молчаливого приговора во взгляде Амаранты. Она не сопротивлялась, не мычала и не извивалась в путах, как он ожидал. Но так было страшнее. Скорее бы от нее избавиться!

Два харматанца прятались в лесу в полудне пути от разоренного поселка. Они откликнулись на особый свист — условный сигнал, поданный Ясуром. То, что перед ней именно слуги Хармы, а не эльфы и не эймарцы, Амаранта поняла с первого взгляда: темные глаза, скуластые лица со смуглой кожей и нездешняя одежда в коричневых тонах, крашенная сурьмой и охрой, говорили сами за себя.

Торг пошел на варварской смеси эймарского и харматанского языков — контрабандисты договаривались о продаже эльфийского зелья, бросив пленницу на земле. Заплечные сумки развязали, позволив покупателям залезть в мешки по локоть. Тарабаня по-своему, харматанцы копались, нюхали и пробовали на вкус. Дословно их понимал только Ясур, а Красавчик кивал и улыбался. Судя по довольному виду Лу, зелье оценили высоко — в карманы контрабандистов перекочевали увесистые мешочки с золотом. Настала очередь живого товара.

— Эрендольская пери для гарема, — представил Моран Красавчик.

Харматанец потянулся к ее рту, чтобы убрать тряпку.

— Ой, не советую, она кусается! Вот гляди!

Красавчик показал на свою шею, и покупатель отдернул руку.

— Ее еще воспитывать и воспитывать, совсем дикая. Видишь, как смотрит?

— Злой товар стоит дешево, дорого стоит ласковый, — поведал слуга Хармы с жутким акцентом.

— Будет ласковая, все будет! Посмотри, какой носик, какие глазки. Светлые, у вас таких не водится!

У Амаранты от гнева стали бледными даже губы, но харматанец нашел это интересным. Он осторожно потрогал ее щеку коричневым пальцем.

— Десять харм.

Красавчик нервно сглотнул.

— Этого мало, Харма свидетель!

— Мне злой товар вести через границу, далеко. Кричать будет, вырываться будет. Может, убить придется. Десять харм, — твердо сказал покупатель.

— Хорошо, десять, — со вздохом согласился Лу, пряча деньги в кошелек, — но я заберу ее серьги.

— Не заберешь.

Ясур вмешался в разговор, подойдя к Красавчику сзади. Амаранта перевела взгляд на второго контрабандиста и усмехнулась с тряпкой во рту. Но Лу ничего не заподозрил.

— Это почему?

Удивиться еще больше Красавчик не успел, получив удар в основание черепа. Он рухнул на колени. Ясур, не мешкая, вывернул руки напарника назад и скрутил веревкой. Красавчик закричал от боли — харматанец был далек от нежностей. Он забрал у Лу нож, все золото и злобно пнул, свалив наземь:

— Эту мразь вы получаете бесплатно.

— Что ты творишь?! Это мой товар, только мой! Тебе бы эльфы зелье не продали! Я уговаривал, я выпрашивал, унижался! Ради нас обоих!

Забыв про боль, Красавчик привстал и отчаянно старался договориться, глядя на Ясура круглыми от нежданной подлости глазами.

— А у тебя бы не купили.

— Ты же мой друг! — проникновенно сообщил Лу, начиная дрожать.

— Тьфу!

— Тебе не пройти Эрендол без меня! Эльфы тебя прикончат за одну твою рожу! Как ты вернешься?! Ясур, одумайся!

— А никак! Сыт я по горло вашими эрендолами и аквилеями. Я возвращаюсь в Харматан.

— Ах ты погань…

Красавчик продолжал сыпать руганью, пока его не заткнул один из покупателей, основательно проработав ногами. Харматанцы двинулись в сторону границы, волоча Моран на ветках и Лу по траве на веревке, пока он не встал и не пошел сам, шатаясь и задевая за деревья.