Полусонная Амаранта позволила перевести себя на берег, и только услышав звук топора, перерубающего веревки, связывающие плот воедино, она догадалась, как именно ее обманули.

— Ты обещал оставить его мне, а не сломать!

— Увы, поздно! Ясур постарался. Но ты же хотела с нами?

— Ах ты подлая мразь! Я сказала «подумаю», а это — совсем не тоже самое! — возмутилась Амаранта и схватила Красавчика за грудки.

Он опешил было, но быстро нашелся.

— Полегче, душа моя! Клянусь, плот начал разваливаться еще до тебя! Длинные веревки закончились, вскоре и короткие протерлись, плыть стало опасно. Всего-ничего пешком — и мы отдохнем в хорошем месте. Убери ручки, пока харматанец тебя по затылку не вдарил.

Моран обернулась — Ясур стоял сзади, замахнувшись обухом топора, и только ждал сигнала. Красавчика пришлось отпустить.

— Мир или война?

Что было делать? Остаться на берегу до рассвета, а потом?

— Да или нет, моя пери!

— Пока — да.

— Вот и решили по-доброму. Ясур, расслабься.

Вещей у нелюдей оказалось неожиданно много. Не считая хозяйственного скарба, каждый из них нагрузился большой заплечной сумкой. Или щуплый Красавчик был сильнее, чем казался, или объемный груз весил мало, но нес его нелюдь легко, как пушинку. Амаранте всучили мешок с провизией и все вместе двинули в лес, прочь от реки.

Идти было тяжело. Бурелом, высокая трава с полыми хрусткими стеблями, больше похожая на подлесок, ямы и рытвины под ногами делали ночной поход невыносимым. Амаранта вспоминала леса Мореи — разница с эрендольской чащобой состояла лишь в том, что здесь было сухо.

Моран корила себя, что не потрудилась изучить карты страны в пору своего бездействия в Галадэне. Как бы ей пригодились эти знания сейчас! Темный запущенный лес был далек от владений Хозяйки, от территорий других кланов, от цивилизованного Эрендола с городами, мостами и дорогами. Тут не жили эльфы, одни лишь дикие звери…

Нелюди молчали. Сопел Ясур, раздвигая руками высокие зонтики пахучей травы, Амаранта старалась не отставать, а Красавчик Лу замыкал шествие, то и дело прикасаясь к ее талии, то ли ободряя, то ли боясь потеряться. Не оборачиваясь, она скидывала его руку и молча злилась. На небе вызвездило.

Внезапно ночную тишину пронзил леденящий душу вой: протяжный, ясный, близкий, будто рядом, у них за спинами. Не звериный и не человеческий. Ясур остановился, как вкопанный.

— Волки?

— Абаасы… — выплюнул харматанец непонятное слово и ломанулся сквозь чащу бегом.

Лу подтолкнул сзади и жарко зашептал:

— Быстрее пери! Настолько быстро, как только могут твои длинные ножки!

Мощные растения с полыми стеблями заполонили лишь прибрежные участки леса, чем дальше путешественники бежали, тем их становилось меньше, а лес — свободнее. Местность пошла под уклон, предвещая овраг. Харматанец остановился. Амаранта прислонилась к дереву, а Красавчик, задыхаясь, без сил опустился на четвереньки. Вой не повторялся.

— Костер разожжем?

— Они огня не боятся.

— Нас потеряли?

Ясур не ответил.

— Кто такие абаасы? — спросила шепотом Амаранта.

— Демоны на харматанском. Одержимые звери, звезда моя.

— Дайте мне оружие!

— У меня нож, у Ясура — топор. Он им умеет пользоваться, а с тебя что взять?

Харматанец потащил с земли крепкую длинную палку. Обрубив топором сучья и заострив концы, он подал ее Моран.

— Тише, тише! — шипел Красавчик, вздрагивая от каждого удара топора по сухому дереву и затыкая себе уши, — ты свихнулся, образина страшная?!

— Абаасы нападут. Они всегда нападают, но молча. А сейчас подали голос, как если бы… Копьем Хармы меня в жопу! — закончил Ясур привычным ругательством и сплюнул.

— Договаривай!

— Как если бы позвали старшего: одержимого или демона. Только никто не откликнулся. Хармову мать! Идем дальше. Какого хрена ты расселся?

Красавчик Лу поднялся со страдальческим видом и пошел дальше, вполголоса поминая дурными словами Создателя, Харму, Ясура и Эрендол. Крепко сжав палку, Моран переступала осторожно, прислушиваясь к враждебной магии. Тайные взгляды издали цепляли ее затылок, избегая встречи лицом к лицу, тревожно шумел лес, лишний раз напоминая, что у тех, кто охотится, поступь бесшумна. Абаасы не пытались заговорить, но их желания были также ясны, как и у волков Сириона — теплой крови, мяса и плевать на души жертв. «А не меня ли они позвали?» — думала Амаранта.

Атака стала неожиданной даже для нее. Черная тень, отвлекая, выскочила сбоку, сверкнула оскаленными клыками и исчезла, чтобы дать шанс другому чудовищу наброситься незаметно. Сдавленно вскрикнул Лу, падая на землю под тяжестью монстра. Моран ударила в темную массу не разбирая, но ее палка зацепилась за твердую кость: это хребет твари вылез наружу, подрав шкуру острыми выростами, похожими на зубья. Выдернув оружие, Амаранта с силой вогнала его в мягкую брюшину. Палка погрузилась в чудовище с влажным чавкающим звуком, тварь захрипела, упала на бок и задергалась.

Красавчик жив. Вроде. Моран было некогда — пока она разбиралась с одним зверем, на нее напал другой, рванув зубами бедро. Его Амаранта огрела палкой по морде, как если бы в ее руке был меч. Деревянный, тренировочный. Когда-то давно приходилось сражаться и таким.

В лесу стоял рык и стон от отборного харматанского мата: Ясур махал топором, круша все подряд, нанося монстрам чудовищные раны, оставляя на деревьях зарубки и ошметки плоти, и чудом не задевая себя самого. Моран старалась держаться от него подальше. На ее счету было три убитых или смертельно раненых абааса, но ударов она нанесла без счета, вертясь между стволов, уклоняясь, нападая и отражая атаки. Твари дрались за добычу, как одержимые, не сдаваясь и не жалея шкур. Они и являлись одержимыми — уже не волки, а существа, изуродованные скверной до полной неузнаваемости.

Последнего прикончили вместе: Моран остановила зверя в прыжке и упала, но вовремя подскочивший харматанец опустил топор на его шипастый загривок. Поднявшись, Амаранта отбросила бесполезные куски палки, сломанной пополам. Красавчик Лу ползал по месту побоища, добивая ножом раненых и сыпля проклятиями в адрес всех известных богов. Черная в лунном свете кровь поблескивала, как разлитые чернила. Она была повсюду: на лицах, на листьях деревьев, на искореженных мертвых тушах. Одержимые не ведали страха, для вселившегося в волка демона его жизнь не имеет ценности, они напали стаей, и были уничтожены все до единого.

Ясур, забрав обе сумки, и свою, и Красавчика, двинулся вниз по склону.

— Что хватаешь все подряд, рожа харматанская! Я не сдох, и не дождешься! — второй нелюдь пошел следом, придерживая укушенную шею.

Амаранта осталась одна на поле ночной битвы. Спасибо ей не сказали. Здесь все по-другому, чем в братии Герванта: главаря морейской банды если и не любили, то уважали, нелюди же друг друга терпеть не могли. Моран наклонилась над мертвым чудовищем, прикоснулась пальцем к неестественно длинным клыкам, уродующим челюсть, провела рукой по грубой черной шерсти между ушей. Волк не виноват, что стал таким. Вздохнув, Амаранта направилась за попутчиками. Их ругань слышно издалека, не потеряешься.