И только раз, когда мы вошли в воздушное пространство Китая, я догадался, что не смогу успокоиться, пока открыто не задам Саре этот вопрос: «Почему ты мне помогаешь?»

Она понизила голос, словно хотела приглушить свои эмоции, и сказала, что хочет для меня хорошего исхода. Она не пояснила, что имела в виду, и я мог только ловить в ее ответе нотки доверия и уважения.

Я успокоился и по крайней мере смог немного поспать.

Мы приземлились в Шереметьево 23 июня, думая, что останемся там на сутки. Но время ожидания растянулось на шесть лет. Изгнание – бесконечное время ожидания.

В разведке, и особенно в ЦРУ, ты много тренируешься не попасть впросак на таможне. Нужно продумать одежду, поведение. Позаботиться о вещах в сумке и карманах, о том, что о себе говорить. Твоя сверхзадача – быть самым скучным в очереди, с идеально незапоминающимся обликом. Но все это не имеет значения, если твое имя гремит в новостях.

Я вручил свою синюю книжечку похожему на медведя парню в кабинке на пограничном контроле, который пробежал ее глазами и перелистал страницы. Я хорошо помнил, сколько времени это длилось с людьми, стоявшими в очереди перед нами. С нами это было намного дольше. Парень взял свой телефон и что-то проворчал по-русски, как тотчас же – слишком быстро – появились два сотрудника охраны в костюмах. Они, должно быть, уже ждали нас. Тот, что шел впереди, взял мою книжечку у парня из кабинки и наклонился ко мне. «У вас проблема с паспортом, – сказал он. – Пожалуйста, пройдемте».

Сара немедленно вступилась за меня и обрушила на них свой быстрый, бурный английский: «Я юрист-консультант по правовым вопросам. Я всегда его сопровождаю. Я иду с вами. Согласно…»

Но, прежде чем она успела процитировать соответствующие пакты ООН и Женевские соглашения, сотрудник поднял руку и взглянул на очередь. «Хорошо, вы тоже пройдите», – сказал он.

Я даже не уверен, понял ли он ее слова. Было ясно, что он просто не хотел сцены.

Двое сотрудников охраны быстро провели нас в место, которое, как я думал, будет специальным помещением для вторичного осмотра, но вместо этого оно оказалось стильным бизнес-залом Шереметьево – для пассажиров бизнес-класса и первого класса, где на роскошных креслах сидели несколько расслабленных пассажиров. Нас с Сарой провели мимо них, затем вниз, в большой холл, и затем – в своего рода конференц-зал, где вокруг большого стола сидели мужчины в серых костюмах. Их было с полдюжины или около того, все с армейской стрижкой. Один сидел в стороне, держа в руках ручку. Вероятно, стенографист, своего рода секретарь, как я понял. Перед ним была папка с листами писчей бумаги. На обложке папки была монохромная эмблема, и мне не нужно было знать русский, чтобы понять: это меч и щит, символ главного ведомства российской разведки – ФСБ. Как и ФБР в Соединенных Штатах, ФСБ уполномочена не только шпионить и расследовать, но и производить аресты.

На центральном месте за столом сидел человек постарше в более дорогом костюме, чем у остальных, с белой сединой, сиявшей, словно ореол его власти. Он жестом пригласил меня и Сару сесть напротив, внушительным взмахом руки и улыбкой обнаружив бывалого сотрудника агентурной разведки – или как там их называют в России. В разведслужбах всего мира есть такие типажи – прирожденные актеры, которые пробуют различные эмоциональные «ключи», пока не получат от тебя нужной им реакции.

Он кашлянул и выдал мне на приличном английском то, что в ЦРУ называют «холодной подачей»: это когда вам фактически делают предложение от имени разведслужбы другого государства, суть которого – «переходите к нам и работайте с нами». В обмен на сотрудничество иностранцам они сулят всевозможные блага, от пачек денег до обещания вытащить из тюрьмы, а на деле могут обмануть или вовсе организовать заказное убийство. Ловушка в том, что иностранцы всегда ждут равноценного или лучшего в обмен. Эта на первый взгляд ясная и недвусмысленная сделка никогда не совершается так, как оговаривается вначале. Даже странно, что это называется «холодной подачей», потому что тот, кто затевает игру, начинает обычно тепло, с улыбочкой, шуточкой, с проникновенными словами.

Я знал, что его надо срезать. Если иностранных офицеров разведки не срезать сразу, то потом не имеет значения, когда ты дашь им решительный отпор, потому что они успеют разрушить твою репутацию, просто дав просочиться записям, где ты размышляешь над этим. Как только этот человек принес нам извинения за доставленные неудобства, я подумал о спрятанных записывающих устройствах и постарался подбирать слова очень тщательно.

«Послушайте, я понимаю, кто вы и что здесь происходит, – сказал я. – Пожалуйста, позвольте мне ясно выразить то, что я не имею намерения сотрудничать с вами. Я не собираюсь сотрудничать ни с одной разведывательной службой. Я не хочу никого оскорбить, но такого разговора у нас не выйдет. Если вы хотите проверить мою сумку, то она здесь, – и я указал себе под стул. – Но я уверяю вас, в ней нет ничего, что могло бы вас заинтересовать».

Пока я говорил, лицо мужчины меняло выражение. Он притворялся, что глубоко ранен моими словами. «Нет, мы бы никогда не стали этого делать, – сказал он. – Пожалуйста, верьте нам, мы хотим только помочь вам».

Сара кашлянула и вступила в разговор: «Это весьма любезно с вашей стороны, но я надеюсь, вы понимаете, что все, что мы хотим, это продолжить наш транзитный рейс».

На краткий миг поддельное сочувствие мужчины сменилось раздражением: «Вы его адвокат?»

«Я его юридический консультант», – ответила Сара.

Мужчина обратился ко мне: «Так вы приехали в Россию не для того, чтобы остаться в России?»

«Нет».

«А могу я вас спросить, куда вы пытаетесь уехать? Каково ваше место конечного назначения?»

«Кито, Эквадор, через Каракас и Гавану», – сказал я, хотя знал, что мой ответ ему известен заранее. Он наверняка имел копию моего маршрута, поскольку мы с Сарой летели из Гонконга на самолете «Аэрофлота», флагмана российских авиалиний.

До этого момента мы с ним разговаривали по одному и тому же сценарию разведки, но тут разговор резко свернул в сторону. «Вы разве не слышали? – спросил он. Он смотрел на меня так, как будто принес скорбную весть о смерти кого-то из моих родственников. – Боюсь вас огорчить, но ваш паспорт объявлен недействительным».

Это было настолько неожиданно, что я стал заикаться. «Простите, но я – я не верю!»

Мужчина наклонился вперед над столом и сказал: «Нет, это правда. Поверьте. Это решение вашего министра Джона Керри. Ваш паспорт аннулирован вашим правительством, и служба авиалиний получила инструкцию не дать вам вылететь».

Я был уверен, что это трюк, но не совсем понимал, с какой целью. «Прошу одну минуту, – сказал я, но, прежде чем я повернулся к Саре с вопросом, она выхватила из сумки ноутбук и стала подключаться к вайфаю аэропорта.

– Конечно, проверьте, – сказал мужчина и, повернувшись к коллегам, стал мило болтать с ними по-русски, как будто бы он вообще никуда не торопился.