– Ему пришлось уехать.

– И что – они больше никогда не виделись?

– Виделись. Правда, спустя много лет.

Елецкий покачал головой.

– Грустная история.

– Да, невеселая, – согласился мужчина. – Но я хотел поговорить с вами о другом. Прошу вас, Мари, выслушайте меня и не перебивайте.

Я внимательно посмотрела на собеседника. А ведь он, похоже, волнуется. Вон, как нервно по комнате расхаживает!

– Мари, – Богдан остановился напротив меня и проникновенно посмотрел в глаза. – Мы с вами знакомы не так давно, но я не думаю, что это будет препятствием, – он едва заметно улыбнулся и неожиданно добавил: – Я хотел бы сделать вам предложение, – вкрадчиво произнес гость, не выпуская меня из-под власти своего взгляда.

Предложение? Интере-е-есно.

Мне так и захотелось ляпнуть: – «Брачное?», но я удержалась.

Молчи, Маруся. Твой специфический юмор тут не к месту. Вряд ли Богдан оценит подобную шутку. Решит еще, что я всерьез на что-то подобное надеюсь. Не, хватит с нас одного партнера с его матримониальными планами. Елецкий не похож на страдающего влюбленного.

– Мари.

– Да, Богдан Алексеевич?

– Вы выйдете за меня? – негромко спросил мужчина.

– Куда? – растерянно переспросила я.

– Замуж, Мари, – усмехнулся гость. – Замуж.

– А…

Немая сцена. И этот туда же! Господи, за что?!

– Я понимаю, это звучит несколько неожиданно, – продолжил Елецкий, – и вы растеряны, но, Мари… Поверьте, вы не пожалеете.

– Простите, а зачем вам это? Ну, жениться на мне? Нет, я правда не понимаю. Мы с вами абсолютно разные, нас не связывают чувства, у нас мало общего.

– Это такие мелочи, Мари, – небрежно махнул рукой гость, и мое внимание снова привлек темный блестящий камень у него на пальце.

В памяти смутно забрезжило похожее воспоминание. Бабушка, играющая на фортепиано, какой-то мужчина, расхаживающий по комнате, сцепленные у него за спиной руки и крупное кольцо, поблескивающее на мизинце. Я, маленькая и любопытная, из-за двери подсматривала за бабулиным гостем и каждый раз, когда тот поворачивался, чтобы совершить очередной круг, это кольцо привлекало мое внимание.

– Боюсь, я буду вынуждена вам отказать, – все еще пытаясь вспомнить хоть какие-то подробности внешности давнего посетителя, ответила я.

– Не торопитесь, Мари. Подумайте, как следует, – мягко сказал Елецкий. – Я могу многое дать и вам, и вашему ребенку. Достойное положение в обществе, защиту, деньги. Хотя, да, забыл, вы не меркантильны. Но это неважно. Можно с пренебрежением относиться к богатству, но не к тем возможностям, которые оно открывает.

– Вы знаете о ребенке?

Из всего монолога Богдана я услышала одну только эту фразу.

– Разумеется, – Елецкий взглянул на меня с толикой иронии.

– Откуда?

– Нет ничего невозможного, Мари, – усмехнулся мужчина. – Владимир Моисеевич – мой давний знакомый. Он не смог скрыть от меня правду.

– Но вы ведь говорили, что ведете с ним переговоры о покупке здания. Вы обманули меня?

– Скажем так, я несколько исказил факты. К Перельману я действительно приехал по делам, но встреча с вами заставила меня изменить цель своей поездки.

Да уж. Угораздило меня попасться ему на пути! Просто фатальное невезение какое-то!

– Поверьте, Мари, брак со мной даст вам многое. Да и ваш сын ни в чем не будет нуждаться, – продолжил, между тем, Богдан. – Я воспитаю его, дам свое имя. В будущем оно откроет для него все двери.

Угу. Я уже поняла, что для самого Богдана двери вообще не проблема. Этот точно откроет. Любые.

А Елецкий, тем временем, все говорил:

– Вы ведь хотите для своего ребенка лучшей жизни? Что вы сможете ему дать, оставаясь в этом городке и работая в школе? Кроме своей любви – ничего. А я усыновлю мальчика. Перед ним будет весь мир. Как мой сын, он сможет унаследовать мое состояние – а оно немаленькое, Мари, – и, со временем, занять подобающее положение в обществе.

М-да. Что ж вы все так жаждете усыновить моего малыша? Прям, отцовский бум какой-то!

А у него, между прочим, родной отец есть. И, похоже, пора ставить его в известность об этом самом отцовстве. Пока прочие претенденты не перешли к решительным действиям.

Так, Маруся. Соображай быстрее. Что делать? Что отвечать сейчас Елецкому? Замуж зовет. Зачем? Ну вот зачем я ему сдалась, да еще и с чужим ребенком? И почему мне так сложно послать этого благодетеля подальше?

– Так что вы скажете, Мари? – серьезно посмотрел на меня Богдан. – Вы согласны?

– Богдан Алексеевич, – я встретилась взглядом с темно-карими глазами и на мгновение запнулась. – Я…

Какая-то непреодолимая сила заставляла меня сказать «да». Подталкивала, рисовала картины прекрасного будущего, мягко уговаривала не сопротивляться. И я уже готова была произнести заветное слово, когда внутри что-то сильно толкнулось. Какого фига?! Что происходит?! С недоумением посмотрев на Елецкого, отерла выступившую на лбу испарину и взяла себя в руки.

Не трусь, Машка! Прорвемся. Главное, пока потянуть время, а дальше разберемся.

– Я могу подумать? – спросила у мужчины, стараясь не смотреть ему в глаза.

Мне показалось, я услышала недовольный вздох.

– Хорошо, Мари, – после небольшой паузы, ответил Богдан. – Я подожду… до завтра. Надеюсь, что вы как следует все обдумаете.

– Постараюсь, – нейтрально ответила претенденту в мужья.

Ага. Вот как только ты уйдешь, так и начну думать. Как от тебя отвязаться.

Елецкий будто почувствовал мое настроение.

– Что ж, мне пора, – отрывисто бросил он, небрежно поправил галстук и еще раз окинул меня внимательным взглядом.

– Завтра вечером я заеду, – властно произнес Богдан. – Уверен, к тому времени вы сумеете определиться.

Я ничего не ответила, только кивнула.

А что еще оставалось?

– До свидания, Мари, – моей щеки коснулись сухие губы.

Опешив, с удивлением посмотрела на Елецкого, но тот невозмутимо встретил мой взгляд.

– Не скучайте, – скупо улыбнулся мужчина и вышел из комнаты, а вскоре я услышала, как хлопнула входная дверь.

Так, и что это было? Что за неожиданные «нежности»? И что за дурацкое желание на мне жениться? И, самое главное, мне-то что делать?

Ясно же, что Елецкий не отступится. Уж в этом они с моим партнером похожи.

Да и вообще похожи. В повадках, в манере поведения, во взглядах на жизнь. Кстати, о взглядах. Вернее, о глазах. И у Руса, и у Богдана порой мелькает в зрачках этот странный красноватый отблеск. И голова у меня начинает кружиться. И… Да много еще всяких «и»! И это-то и пугает.