– Здравствуйте, господин премьер-министр, – произнес вошедший.

– Кхап, – только буркнул Интханон. Ему было уже не до чинопочитания.

Смотреть на вошедшего снизу вверх было неудобно, Интханон поднялся, вышел из-за стола. Сжав зубы, нырнул в ревущий поток хаоса.

– Почему вы нам не рассказали про их требования, кхун Сурасак? – спросил генерал. В его тоне не было обвинения или гнева. – Мы могли бы что-нибудь сделать, начать переговоры. Добиться отсрочки, как минимум.

– Значит, вам донесли, что мой указ о понижении цен подписан… – вместо ответа констатировал Интханон. – Кто-то из референтов? Или скорее из охраны…

– Это неважно, – сказал Прачарн. – Важно только одно: отмените постановление как можно скорее.

– Нет, – ответил Сурасак. В его усталом голосе зазвучал металл. – Я подписал сегодня этот проклятый указ, и я его не отменю. Завтра крайний срок. Если утром документ не будет оглашен, они… – Он не смог договорить.

– Не мне вам объяснять, – сказал генерал, – чего ваши действия будут стоить стране…

– Не вам… – хрипло и зло проговорил Интханон и вдруг совсем не по-тайски сорвался на крик: – Вы и представить не можете, генерал, – это слово он произнес, как оскорбление, – чего мне стоило подготовить и подписать этот указ! – Сурасак стал судорожно шагать по кабинету, сорвал с шеи галстук и бросил на пол.

– Я буду вынужден вас арестовать, – спокойно произнес Прачарн.

– Это на каких основаниях? – бросил с усмешкой Сурасак. – Для премьер-министра стало преступлением подписывать указы? А… Решили устроить новый переворот? Давненько их не было, что, уже соскучились?.. Да пускай! – Он сердито ткнул пальцем в генерала. – Хоть убейте, мне все равно, я не ничего не отменю. И вы ничего не сможете тут сделать, Прачарн, даже вы! Свергайте мое правительство, новое, которое могло бы отменить указ, до утра не соберете!

Он подошел к большому окну, оперся о раму руками и уже тише сказал:

– Мне нужна моя дочь, генерал… Живая и здоровая. Они дали мне срок до 22 мая. Но вчера снова вышли на связь и велели действовать быстрее, сократили до 21 числа, до завтра. Я погубил все, что создал за четыре года. Но я спас Рачавади, мою маленькую Нок. Вы читали великого Кхонсы, которого фаранги называют Конфуцием? Он учил, что государство – высшая ценность, но есть то, что все-таки дороже и важнее. Семья. Я поступил согласно учению мудрейшего из философов. А теперь – катись оно все к чертям…

Андрей очень надеялся, что полицейские аналитики не подведут, но нужно дать им время, хотя бы час или два. А пока пришлось вернуться в опостылевший уже ведомственный госпиталь.

Огневский зашел в свою палату, принял горсть пилюль, прописанных после операции, минут двадцать полежал в кровати – замученный организм требовал отдыха, а впереди, скорее всего, опять беготня и драки.

Но отдыхалось плохо, в голове вертелся смерч из беспокойства и нетерпения. А сейчас еще и не отпускала мысль о том, что разгадка совсем рядом, мерещился заброшенный пляжный отель…

Не усидел в палате, решил прогуляться. Пока в коридоре ждал лифта, от нечего делать вертел по сторонам головой, рассматривая медработников, проходивших мимо. Вдруг из-за угла возникла очень знакомая фигура в костюме и в больших очках.

– Кхун Мэу? – оживился Андрей. – Вы ко мне? Есть новости?

– Н-нет, кха, – как-то неуверенно ответила та. – Я навещала другого человека.

Огневский не обратил внимания на ее странную манеру речи. Разогретый сегодняшней дедукцией, мозг быстро сложил два и два.

– Ум? Ее перевели сюда из Паттайи?

– Да… – словно неохотно призналась Мэу.

– В какой она палате? Я сейчас к ней схожу.

– Кхун Андэй, – осторожно ответила тайка, – вам… не стоит пока с ней видеться.

– Почему? – удивился Огневский.

– Ну… Как я понимаю, там, на побережье, после своего ранения кхун Ум что-то вам такое сказала… Слишком откровенное, чего не следовало. Теперь ей очень неловко, и она переживает, а ей сейчас нельзя нервничать.

Андрей только покачал головой. Ох уж эти тайские цирлихи-манирлихи… Отправился в регистратуру, узнать, в какой палате помещена кхун Аринья́ Сэнгсава́н, – привычный к длинным тайским прозваниям, он запомнил ее полное имя, увиденное на протоколе обыска в Shestoff Inc.

После этого сел и стал искать на электронной карте, где купить цветы. Хорошо мужчинам в России – там каждые пятьдесят метров цветочный магазин. Андрей подумал, что случись хоть зомби-апокалипсис, в РФ продолжат работать два столпа жизни: алкогольные отделы для мужиков и цветочные для милых дам.

А вот в Азии, где цветы дарят куда как реже, с этим все непросто. Пришлось заказывать по интернету, хорошо хоть курьер оказался шустрый, примчал по тротуарам на мопеде минут за пятнадцать. Огневский очень надеялся, что ни один пешеход при этом не пострадал.

С пятью большими тюльпанами явился к двери палаты, сестра провела его внутрь.

Ум лежала на узкой кровати, с приподнятым изголовьем, как в голливудских фильмах. Грудь и плечо с левой стороны были забинтованы. Лицо у девушки было осунувшееся, но глаза, когда она обернулась к двери, смотрели ясно.

Увидев Андрея, Ум потупилась. Он улыбнулся и подошел к ней.

– Здравствуйте, – он сделал вай, – как вы?

Ум не отвечала, смущенно отводила глаза, как когда-то перед Хинхоем.

– Кхун Андэй, – тихо сказала она наконец, – мне очень стыдно. Я вам наговорила разного, это очень плохо, так нельзя… Но я была не в себе, я не знаю…

– Чего наговорили? – спросил Огневский удивленно. – Не помню ничего такого. Вы уверены, что вам не приснилось после наркоза? – И прежде, чем она начала отвечать, добавил с улыбкой: – В любом случае я предпочитаю вести откровенные разговоры с девушками, когда они полностью здоровые и довольные. И я никуда не тороплюсь. Совершенно.

Андрей поразился сам себе. Годы в Таиланде, где по любому поводу принято стесняться и смущаться, из кого угодно сделают дипломата.

Ум улыбнулась и сказала уже увереннее:

– Как идет расследование? Я слышала, вы взяли «Питерса», это очень хорошо…

– Да, – ответил Огневский, решив не рассказывать про рану в боку и удар по голове, – и сейчас у нас есть отличная зацепка насчет того, где держат похищенных. Все благодаря вам. – Он рассказал про строительный песок.

– Отлично! – Она попыталась поднять руки – наверное, захлопать в ладоши, но почувствовала боль, и ее улыбка померкла.

– А ваша задача, – сказал Андрей наставительно, – полностью выздороветь. Вы уже очень много сделали для расследования: сначала спасли мою шкуру, потом заставили дедуктировать, затем разговорили этого старого монаха. Наконец, подсказали решение с песчинками. Теперь вы заслужили отдых.