клочья разных тканей, шерсти животных, и даже будто бы человеческих волос. Всё выглядело так, словно недавно здесь прошло огромное войско и толпа пленных. Совсем чётко в свежем воздухе проявился запах мертвечины. Отчётливо было слышно раскатистое воронье карканье. По мере продвижения отряда вперёд, запах делается сильнее, подлесок гуще, а высокие деревья почти исчезли.

Оря шедший впереди, задержался, дождался князя и сообщил ему о людях, таящихся невдалеке по правую руку от направления движения отряда. Их увидел идущий крайним зоркий молодой воин Свистель. Заметив его, люди поспешно легли в траву. Затаились. Судя по всему это были какие-то селяне или беженцы, потому что там плакали маленькие дети и слышались в основном женские голоса. С другой стороны, справа от отряда, стреблянин Резеняк видел беспризорных коней, стоящих и бредущих кто куда. Затем Оря снова проехал вперёд, обогнав Мышеца и Торопа. В это же время князя догнал Вольга, и молча на кончике копья подал ему подобранную в траве железную шапку, по виду аварскую.

— Тут было сражение? — сказал князь, рассматривая находку со следами крови и свежими вмятинами, — лес тоже тут так странно выглядит…

— Похоже на то, что те люди, что лежат мёртвыми на поле, куда нас сейчас ведут стребляне, прошли тут перед нами на смерть, — ответил Рагдай, — а преследователи за ними гнались по следам.

Едва только Вольга отъехал назад к своим воинам, как из-за ветвей цветущей акации, как оборотень в своей волчьей шкуре, снова стал виден Оря и его стребляне. Они не продвигались больше вперёд. Они сидели неподвижно на своих лошадях низко согнувшись, что-то рассматривали в траве, и тио переговаривались. Подъехав к ним, дружинники Мышец и Торопом тоже остановились, и стали что-то рассматривать земле вокруг себя. Так же поступил и Ацур, а только Ладри вскрикнул и прикрыл глаза рукой. Кони под ними недовольно начали топтаться, отводить морды, и не понимали, что хотят от них всадники, тянущие удила в разные стороны.

Подъехав к ним, князь и Рагдай увидели множество убитых, лежащих в траве.

— Вот так дела… — произнёс сдавленно Креп, — ужас…

Несмотря на распространяющееся вокруг зловоние, мертвецы выглядели так, словно лежали здесь не больше одного дня. Может быть все эти люди были убиты вчера вечером. Среди них больше всего было женщин разных возрастов, стариков, детей. Их одежда была порвана, вся пропитана кровью. Многие были нагими, или только частично прикрытыми одеждой. Большинство ран было нанесено одинаковым способом и оружием: по-видимому топором или секирой. Головы были разбиты со стороны затылка так, что часть волос часто оказывалась срезана. Кроме раздробленных голов и порезанных ножами шей, бросались в глаза однообразно отрубленные кисти рук, отрезанные пальцы, обрезанные уши или мочки ушей. Всё выглядело так, что какие-то равнодушные к крови, убийством и страданиям безоружных и слабых людей, скорее всего воины, не опасаясь мщения, добывали себе таким способом кольца, серьги, браслеты и другие ценные вещи. Сразу понять, какому народу принадлежали убитые, было нельзя из-за травы и кустарника, порванных одежд и неровного солнечного света, заставляющего тени листвы неровно плясать вокруг. По мере того, как весь передовой отряд собрался вокруг стреблян и князя, стало понятно, чего так испугались на рассвете стреблянские разведчики, в ужасе вернувшиеся в лагерь. Присмотревшись, повсюду можно было увидеть страшную картину массового убийства. От самой опушки леса, среди кустарников, на прогалинах и полянах, и дальше на поле, начинающемся за лесом и спускающимся к зарослям на берегу Моравы, едва виднеющейся сейчас в туманной дымке сохнущей земли, были видны убитые. Везде лежали груды одежды, опрокинутые и сожжённые повозки, корзины, раскрытые сундуки и корзины. Повсюду бродили, стояли и лежали неподвижно беспризорные быки, лошади, козы и овцы, даже несколько верблюдов. Здесь были тысячи, может быть десятки тысяч растерзанных человеческих тел. Никто из отряда Стовова никогда в жизни не видел сразу такого количества убитых одновременно, тем более не воинов, а простых людей. По отдельным частям одежды, лентам, вышивкам, обуви и шапкам, по орнаменту на черепках разбитых горшков и кувшинов, можно было предположить, что это не были сербы, хорваты или моравы, и вообще это были не люди с запада. Чувствовалось, что эти люди были с востока. Например, тонкие горловина их кувшинов, предназначенные сократить испарение жидкости во время жары и не давать пыли портить содержимое, в отличии от широких горловин кувшинов народов живущих севернее, однозначно говорили об этом. Наличие среди животных, разошедшихся по полю без пастырей, нескольких верблюдов, тоже указывало на их восточное происхождение. Однако они не были похожи на диких кочевников-коневодов, кое-как умеющих делать предметы из железа и глины, шьющих грубую одежду из шкур и кожи, а походили на изощрённых в ремёслах и искусстве мастеров, знающих толк в красивых вещах и материалах, имеющих возможности и время для создания украшений для всех окружающих вещей. Кое-где было заметно шевеление, словно кто-то из находящихся в траве был ещё жив, но только лисы и волки мелькали то тут, то там, деловито исследуя неожиданно возникший перед ними пиршественный мир. Несчётное количество ворон кружило в небе, сидело на деревьях, кустах, на телах и в траве. Среди них выделялись одиночные огромные вороны, больше похожих размером и гордостью повадок на орлов. Там, где вороны рвали огромными клювами своё добычу, вороны и галки держались кружком и поодаль, тем более, что недостатка в пище ни у кого не было. На другом конце страшного поля, у зарослей на берегу Моравы, среди высокой травы, вроде бы кто-то бродил, не то собирал что-то, не то прятался.

— Да кто это здесь? — ткнув плетью в сторону обнажённой мёртвой молодой женщины с разрезанным животом и вывалившимися внутренностями, спросил сразу у всех Стовов, — что здесь произошло?

— Они похожи на аваров, тех с которыми мы сражались на Одере: такие же черты лиц, похожая одежда, — ответил книжник, — только здесь почти нет мужчин.

— Откуда они тут? — сдавленным голосом произнёс Тихомир, — в Моравию только-только начали входить передовые аварские отряды, это точно известно, с одним из них вы и столкнулись на Одере.

— А это тогда кто здесь, если не авары? — недоверчиво глядя на проводника спросил Мышец, — чего-то ты темнишь, серб…

— Да, — поддакнул Тороп, — тебя опять нужно зуботычинами взбодрить, как твоего братца?

— Нет, просто авары, или обры, как мы ещё их называем, немного другие, — поёжившись сказал Тихомир, — халаты, волосы, косы, широкие лица вроде такие же, но авары больше, они крупные люди, исполины, а эти поменьше, не такие большие.

— Не понимаю, — пожав плечами, сказал Стовов, — как