— Спасибо, рыбка моя. Здоров, как коров!.. И вам того же! — Не подверженная долгому унынию, тетя Галя лихо махнула рюмочку и захрумкала огурчиком. — Я как раз перед твоим приходом рассказывала, как мы с Балашовым сказочно провели время в Тбилиси у его друзей. Ты там никогда не была? Обязательно поезжай со своим красавцем мужем. Но лучше без мужа! — Игриво подмигнув маме: — Нинуль, там такие мужики! Стон! — она так выразительно закатила подкрашенные глазки, что и самый несчастный человек на свете не смог бы удержаться от смеха.

Любительница и похохотать, и поесть, тетя Галя слопала под завязавшийся по ее инициативе веселый женский спор, кто интереснее, усатые, темпераментные брюнеты или томные блондины, еще несколько пирожков, подчистила салатник, мисочку с маринованными подосиновиками и печально завздыхала, когда мама поставила на стол блюдо с курицей. Наконец, расхохотавшись сама над собой и отмахнувшись — эх, была-не была! — подцепила куриную ногу.

— Умру, но сожру! Нинуля, ты жаришь курицу бесподобно! Заявляю тебе это со всей партийной прямотой! А в Грузии мы жрали такие шашлыки! Уж и не знаю, что там лучше — шашлыки или мужики!.. Ха-ха-ха!.. Ах, я забыла рассказать тебе, Нинуль! Одна старая грузинка научила меня гадать на кофейной гуще. У тебя есть молотый кофе? Сейчас, бабы, расправлюсь с цыпочкой и предскажу вам судьбу на ближайшую пятилетку. Лучше любого партсъезда!

Счастливая Женька, у которой есть сын, кудрявенький, хорошенький Илюша, ничуть не боясь гадания, с готовностью подскочила:

— А как заваривать, в турке? Мамуль, где у нас кофе?

— В правом шкафчике, Женечка. Но на мою долю не вари. Боюсь, не усну.

— Жек, я тоже не буду.

— Инуся, рыбка моя, так не годится! Поддержи компанию! Не волнуйся, я всегда предсказываю исключительно позитив.

— Я не волнуюсь… Ну, хорошо, Жек, свари и мне.

Женька постаралась — кофе получился густым, жгучим, действительно колдовским.

— Пейте спокойно, девочки…Теперь левой рукой возьмитесь за ручку и переверните чашку от себя на блюдце, немножко подождем и будем гадать.

С видом заправской гадалки тетя Галя долго изучала застывшие разводы в Женькиной чашке и в конце концов разочарованно поджала губы.

— Ты, видимо, слишком быстро перевернула, все смазалось… Инуся, твоя очередь… — С каждым прищуром остреньких зеленых глаз и взлетом тонких, подрисованных бровей ямочки на щеках тети Гали становились все глубже… — Вот тут, кажется, все ясно… Да! У тебя, Инусечка, в ближайшем будущем родится ребенок, и это будет девочка! Можешь не сомневаться. Поздравляю заранее!

— Спасибо.

Как удалось не расплакаться? Конечно же, весь этот спектакль с гаданием имел одну-единственную цель — морально поддержать «бедненькую Инусечку». Если у женщины в тридцать с лишним лет нет ребенка, то именно ребенка ей и надо нагадать. Интересно, своей Вики Галина тоже так гадает? Или жалеет девочку?

После крепкого кофе сон в ту ночь совсем не шел, и, лежа на Женькином диване в угловой комнате, она перечитывала свой детский дневник с наклеенной на обложке трогательной незабудкой, пытаясь вспомнить, что волновало маленькую Инусю в те минуты, когда ровненько, бисерными буковками она записывала в «общую» тетрадь ту или иную «сокровенную» мысль… Женька не боится собак и гусей. Не боится нырять в озеро. Это потому, что она маленькая и не умеет думать…

За окном зашуршали колеса машин. Свет между шторами стал серым. Выключив настольную лампу, она спокойно закрыла глаза, впервые не боясь погрузиться в больничный кошмар, — между сомкнутых ресниц, все приближаясь, поблескивало на солнце Плещеево озеро. Молодая, в пестром сарафане, мама сидела на мостках рядом с бабой Катей, а папа, стоя по пояс в воде и поддерживая сильной рукой, учил плавать старшую дочь. Она барахталась, захлебывалась, но изо всех сил, упрямо била по воде руками и ногами. И вдруг почувствовала, что папиной руки уже нет, а она плывет! Ощущение было таким невероятным, что от изумления она чуть было не пошла ко дну. Вынырнула и закричала громко-громко:

— Мамочка, баба Катя, смотрите, я плыву!

Девочка родилась в августе. В открытое окно палаты на втором этаже доносился далекий звон колоколов, и она — мама Инуся! — прислушивалась и улыбалась: должно быть, сегодня какой-то праздник. Но даже если и не праздник, все равно воскресенье, а кто родился в день воскресный, получает дар чудесный! Ставшая панически суеверной — то и дело постукивающей по дереву и сплевывающей через плечо, — сейчас она уже ласково нашептывала в подушку то имя, которое так долго боялась произнести вслух: Лиза, Лизанька, Лизочек, Лизок…

— Инка! Киреева! Выгляни в окошко, дам тебе горошку! Эй, Инуська! Бабка Вера пришла! Тебе пожрать принесла!

Размахивая над головой букетом ситцевых флоксов, Вера Константиновна приплясывала на площадке под окнами роддома. Увидела невестку в окне второго этажа и, выронив авоську с передачей, вытерла глаза рукавом:

— Инуся…

— Вера Константиновна! У меня все хорошо! Девочка большая, здоровенькая, похожа на Славу!

— Я всегда в тебя верила! Ты у нас очень талантливая! — Вера Константиновна засмеялась сквозь слезы, подбежала поближе и ловко метнула растрепанный букет прямо в руки. — Слышь-ка, а давай назовем ее Танечкой?

— Танечкой?.. Что ж, хорошо, пусть будет Танечка.

Вполне возможно, ее безоговорочное согласие и повлияло на весь дальнейший ход событий. Первое, что она заметила, вернувшись с Танечкой из роддома, — разбросанные повсюду труды великих педагогов: от Яна Амоса Коменского до Макаренко и доктора Спока. Мало того, уже составлен список детской литературы на ближайшие десять лет, закуплены в большом количестве кубики, карандаши, акварельные краски, пластилин, альбом для гербария, — словом, все, что необходимо для всестороннего образования ребенка. «Будем формировать гармоничную личность!»

Кто, кроме Веры Константиновны, мог претворить в жизнь столь грандиозный план? Никто! Если уж она бралась за дело, то делала его с душой. По окончании театрального сезона свекровь оповестила всех подруг и знакомых о своем решении навсегда оставить сцену. Бодрым пионерским голосом она кричала в телефон:

— Ребенок, Шурк, важнее искусства! Инка с сентября выходит на работу, а я возьмусь за воспитание внучки. Да, Шурк, мне придется очень нелегко! Эти дураки-родители умудрились донельзя избаловать ребенка!

Но театр все равно жил в душе Веры Константиновны. Для маленькой внучки сочинялись забавные, нравоучительные пьески, которые затем разыгрывались с помощью кукол и мягких игрушек. А лет с двух-трех Танюшка и сама стала артисткой. В субботу в столовой натягивался занавес, и родителей, купивших «билеты» на премьеру, усаживали в первый ряд «партера».

Давали «Машу и медведя». Повязанная белым платочком, Танюшка появилась из-за занавеса, сдержанно поклонилась и отрапортовала:

— Лусская налодная сказка «Маса